Журавль в осеннем небе
Шрифт:
Легкая улыбка тронула его губы.
— Уходи, — возбужденно произнесла она. — Я занята.
— Если ты поедешь посмотреть дом, потом я помогу тебе распаковать ящики.
Глупости. Он не нужен ей в качестве помощника. Он будет лишь смущать ее, внося в жизнь чувственную тревогу. А последнее время она прекрасно без нее обходилась.
— И испечь булочки, — продолжал он. — Я помогу тебе печь булочки.
— Рик Чейз, — она повернулась к нему лицом и уперлась кулаками в бока, — ты не умеешь печь булочки!
— Это
Слабость охватила ее. Ей хотелось броситься ему в объятия. Разрешить себе впитать его силу. Принять его предложение. Но в этом все дело. Ей нельзя быть слабой. Ей нельзя выглядетьслабой.
— Это ты была плохой кухаркой, — напомнил он. Он оторвал взгляд от ее губ. — Держу пари, что ты машинным маслом для дверей смажешь свои булочки.
Он напомнил давнее-давнее время. Ее первые подвиги на кухне как молодой жены и матери были просто катастрофичны. Но она с жаром заставила себя учиться и преуспела. В особенности то, что было нужно для Бобби в школе. Она научилась украшать пирожные в День святого Валентина, печь шоколадное печенье для благотворительной продажи. Научилась готовить лазанью, ростбиф и жарить цыплят. Однажды Линда ухитрилась без помощников приготовить целый обед — индейку и шоколадно-ореховые пирожные — для скаутского отряда Бобби, а это сорок две девочки!
Но Рик об этом ничего не знал. Он только знал, что Блэйер нанял кухарку, как только смог себе позволить. Ростбиф сменился биф-Веллингтоном, который подавали с йоркширским пудингом. Линда почувствовала, как знакомый холодок сжал грудь. Это случалось всякий раз, когда мысли возвращались к ее жизни с Блэйером. Одно-единственное воспоминание могло испортить весь день!
Она вспомнила, что теперь ее меню состоит из тостов с арахисовым маслом и крупно нарезанных, как она любила, помидоров.
— Хорошо, — неожиданно сказала она. — Я буду готова через несколько минут.
Он отсалютовал ей и закрыл дверь.
Она опустилась на кровать. Правда заключалась в том, что она становилась сама собой. Она испытывала облегчение от того, что жизнь вернулась в свою колею. И началось это, когда редкий красный журавль оторвался от земли.
— Линда, — серьезно сказала она себе, — вспомни о счастье. Это твой вызов богам.
Пятнадцать минут спустя она нашла его на улице. Линда выбрала кремовые слаксы и алую блузу. И никакого макияжа. Бобби бы гневно вытаращила на нее глаза.
Рик осматривал ее машину.
— Привлекательная, — улыбнулся он.
Она полусознательно коснулась волос. «Привлекательная» — не тот вид, какой она старалась себе придать. «Привлекательная-но-равнодушная» — так можно выразить ее желание.
Потом она поняла, что
Это был «мерседес-бенц», микрокомпакт. Еще одна покупка для новой жизни.
— Бобби называет ее банкой из-под зеленого горошка, — сказала она и не удержалась, любовно погладила маленькую машину. — Она не могла поверить, что я избавилась от SL-500 в пользу этого автомобиля.
Линда представляла свою покупку в другом свете. Для нее это шаг к себе. К молодой женщине, какой она когда-то была. Которая так страстно заботилась о своем мирке. Так страстно лелеяла мечту: огромный дом на реке, прислуга, машины, драгоценности. Мечта высасывала ее энергию, точно вампир, высасывающий кровь. Теперь она хотела простоты. Хотела вернуться назад к той Линде, какой когда-то была.
Мог ли этот большой красивый парень, рассматривавший ее машину, стать спутником в этом путешествии? Он встретился с ней взглядом, словно соглашаясь. А есть ли у него карта? Как вернуться туда, куда она хочет?
— Тебе она нравится? — спросил он, придерживая открытую дверь своего «эскалэйд» для нее.
— Нравится.
— Она тебе подходит.
— А тебе нравится эта? — спросила она, когда он обошел машину и сел за руль рядом с ней.
Он пожал плечами и, накинув ремень безопасности, включил мотор.
— Я рассматриваю ее как необходимую часть бизнеса. Я вожу клиентов смотреть недвижимость. И хочу, чтобы они чувствовали себя безопасно и удобно.
Это она понимала. Как он отличался от Блэйера! Тот интересовался только тем, какое впечатление производит на людей. И никогда не заботился о безопасности и удобстве клиентов.
— Ты знаешь меня, Линда…
Знает? Надо будет напомнить себе об этом. Может быть, она не знает Рика вовсе. В те дни после смерти Блэйера, когда правда начала всплывать на поверхность, у нее возникло чувство, что она никого не знает. И может быть, больше всего не знает себя.
— Если бы я не занялся этим бизнесом, я бы, наверное, до сих пор водил мотоцикл. У меня был свой. Ничего модного. На нем я проводил уикенд, ездил в Банф, мимо ранчо по сельской дороге и дальше.
Один? — хотелось ей спросить, но она уже задавала этот вопрос.
Они продолжали болтать. Рик рассказывал об их общих знакомых. Жизнь вроде бы продолжалась. Дети рождались, пары женились и расходились, родители умирали. Ей нравилось, как он ведет машину. Без агрессии, легко справляясь с движением, без раздражения, когда они попали в пробку на Мемориал-драйв.
— Здесь проблема, — сказал он.
Молодая женщина стояла перед очень старой моделью импортной машины и беспомощно смотрела на мотор.
— Посмотрю, могу ли я ей помочь. — Рик посигналил и подъехал к ней. Через несколько минут он вернулся с грязными руками и вытер их белым платком. Очевидно, он совершенно не жалел о своем решении, хотя и запачкал руки.