Журавлиная родина
Шрифт:
Круглое лицо Игнатия Павловича осунулось, и глаза не такие, как утром. Он старается, пыхтит и приговаривает:
— Как же это так? Такая собака!
Нет, спорю я в душе с Игнатием Павловичем, это не просто «такая собака». Это Пороша, Паша.
Не один год мы охотились с ней, и выросла дома. У маленькой Пороши были бархатные уши и черные глаза-маслины. Она медленно закрывала их, лежа у меня на коленях, и тоненько урчала…
Мы разожгли костер на камнях могилы. Дымный столб поднялся вверх, закачался, как больной, и обнял голые вершины осин. Темень пришла к огню и стеной встала
— Дайте мне ваше ружье, Игнатий Павлович!
Почему он медлит? Что он думает, мой случайный спутник?
Я беру протянутое ружье, толкаю предохранитель и раз за разом стреляю в низкое, черное небо…
«У нас так принято»
— А скажите, пожалуйста, если перед собакой выскочат сразу два зайца, которого она погонит: правого или левого?
— Это очень опасный случай, — без улыбки отвечает Александр Александрович. — Если зайцы поднялись одновременно и на одинаковом расстоянии, горячая гончая может разорваться пополам!
Константин Николаевич, заметив, что его друг начинает раздражаться, сладко потянулся и сквозь не очень натуральный зевок пробасил:
— Спать пора, народы. Завтра еще до света поднимемся. Пойдем-ка, Саша, на погоду посмотрим.
Под фонарем, крутясь, поблескивала мельчайшая изморось. Влажный воздух был напоен сладковатым запахом палых листьев. Услышав шаги охотников, в сарайчике заскулили собаки.
— Саша, не сердись, что они тебе такой допрос учинили. Я сказал, что цена подходит, привезу друга, сведущего человека, пусть послушает собак, как скажет, так и будет, — куплю или не куплю. Вот и щупали, что, мол, за эксперт.
— Терпеть не могу собачьих барышников!
— Почему барышники? Народ неплохой. Охотники и гончатники заядлые. Ивану Ивановичу понадобилось крышу на доме перекрыть. Расход большой. А у меня так подошло: отпуск на весь ноябрь и премию дали.
— Я, Костя, не против, что собак покупаешь. Рад, что ты охотой увлекся. Сколько тебя, еще молодого, в охоту втягивал? Не получалось. Теперь Анна твоя говорит: Костя каждый выходной в лесу. А торговлю собаками не люблю, — в жизни ни одну не продал. Какая ни на есть — пусть живет. Если плохая — чаще всего сам охотник виноват.
— Смех был, когда я вас познакомил! Сели за стол и вроде обнюхиваться начали…
— Похоже. Тем более, один из них явно на собаку смахивает. Уши большие, лопушками, губы толстые, спереди сжатые, а сбоку посмотреть — зубы видны, как скалится.
— Это Илья Андреевич.
— Второй — маленький, унылый, носик пуговкой, глазки мышиные.
— Это Иван Иванович.
— Он меня больше всего допекал. И всё свое: «У нас так принято. Говорите так, а у нас иначе… И это не по-нашему!» Вроде намека — не суйся в наши дела.
Детским голосом пропела электричка и, притормаживая, простучала колесами за забором. На светлом экране окна появилась тень человека с ружьем.
— Еще охотники подвалили. Надо завтра встать пораньше и отойти подальше.
Константин Николаевич зябко повел плечами:
— Холодно становится, пойдем в дом!
Вышли рано. Иван Иванович не преминул заметить:
— У нас так принято:
Только после часа ходьбы настолько посветлело, что Александр Александрович мог разглядеть собак. Выжлец [5] ладный, с хорошей костью, одет нарядно. Только морда совсем седая, глаза поголубели; наверно, и зубов мало осталось. Выжловка [5] молодая. Прекрасная голова: сухая, в хорошем русском типе. Чистые ноги. Жидковата немного. Это ничего, после щенков раздастся…
Первого зайца взяли почти без гона. Смычок дружно помкнул, — далеко впереди заяц с подъема пошел прямо на цепь охотников. Александр Александрович видел, как его друг, видимо издалека заметив зайца, приготовился и неподвижно стоял, ожидая. «Научился, знает, что чуть пошевелись, сучком тресни, кинется заяц в сторону за кусты да кочки, только его и видели».
5
Кобель и сука на языке охотников-гончатников.
5
Кобель и сука на языке охотников-гончатников.
Глухо хлопнул выстрел.
— Саша! Слышал, какие голоса у собак? И заяц недолго жил…
— Очень жалко, что недолго, — гона не послушали. Ладно, кричи: «Дошел!»
— Дошел! Дошел!
— Да не так, надо протяжно. В лесу слов не понять: «дошел», «пошел»… Надо называть собак резко, отрывисто, а «дошел» кричать протяжно.
— Доше-ел! Доше-ел!
Солнце перевалило за полдень, когда в заболоченном лиственном лесу гончие столкнули второго зайца и горячо погнали. Александр Александрович поднялся на бугорок у фундамента старого хутора.
Днепр отдавал басистый голос скуповато и мерно: «Ах! Ах!» Висла лила и лила голос взахлеб, как непрерывную ноту, примолкая только на сколах.
Гон шел небольшими и правильными кругами по низине, где остались охотники. Удивительно было, что заяц, петляя, не наскочил еще на стрелков… Видимо, там очень плотное место: кусты, кочки, тростник.
Гончие скололись. Белоштанный зайчишка резко выкатился из тальника, пробежал полем, вернулся своим следом — сдвоил, прыгнул в сторону — скинулся и опять исчез.
Александр Александрович внимательно наблюдал.
Вот показалась Висла. Пересекла заячий след, вернулась по кромке кустов, где беляк скинулся, и молча побежала дальше. Что же это такое? Заяц был тут, след парной, а она даже не задержалась на нем, голоса не отдала. Вот скачет Днепр. Интересно, что этот покажет? Может быть, заяц мне почудился?..
Ай да старик! Не дошел до следа шагов пять-шесть, свернул по ходу зайца и погнал полным голосом. Тотчас в стороне залилась, пошла наперерез Висла. Так вот в чем дело! Похоже, что у нее совсем-нет чутья. Бывает такое, чаще всего после чумы. Теперь она гонит на веру, по голосу Днепра. Какой же это смычок? Что с ним будет через год, когда Днепр сядет на ноги? Кто будет гонять? Бесчутая Висла?