Журнал «Если», 1993 № 07
Шрифт:
— Здравствуйте, — пробормотал Хентмэн, сурово посмотрев на Чака.
— Дэн — наш новый сотрудник, — объяснил Чак. — Я первый раз встречаюсь с ним. — Потом добавил:
— Мы будем вместе работать.
— Нет, — энергично возразил Хентмэн, — вы будете работать со мной, разве вы не поняли? Я принес готовый, уже составленный контракт. Мои юристы потрудились на славу. — Он полез в карман пиджака, сердито глядя на Чака.
— Я, наверное, не вовремя, — заметил Мэйджбум, осторожно отпрянув назад. — Могу зайти позже,
Хентмэн взглянул на Мэйджбума. Затем, пожав плечами, развернул контракт.
— Глядите, сколько я буду платить вам. Видите? — Он потыкал в бумагу пальцами с зажатой в них сигарой. — Разве ваша работа по изготовлению шпионов даст вам столько? Поймите же, заставлять Америку смеяться не менее патриотично — смех укрепляет наши моральные ценности и помогает победить красных. Наша работа ГОРАЗДО более патриотична, чем та, которой вы сейчас занимаетесь. Все эти роботы, эти холодные идиоты вызывают у меня содрогание.
— Совершенно согласен с вами, — неожиданно заговорил Даниэль Мэйджбум. — Однако, господин Хентмэн, есть ведь и другая сторона медали, если вы позволите мне вставить пару слов. Господин Риттерсдорф, то есть Чак, выполняет работу, которая под силу лишь немногим. Программирование симулакрумов — это поистине искусство, ведь неумело обученный робот похож на медведя — даже ребенку под силу отличить его от живого человека. А если программа написана мастерски…
Мэйджбум широко улыбнулся.
— Жаль, что вам не приходилось видеть симулакрумов Чака в деле. Просто потрясающее зрелище. Кроме того, у нас есть и другие высококлассные специалисты — например, господин Петри, который пишет тексты в некотором смысле даже лучше, чем Чак.
Чаку стало ясно, что Пит Петри явно приложил руку к программированию Даниэля Мэйджбума, и не смог сдержать улыбку.
— Может быть, я тоже найму этого парня — Петри, — мрачно проговорил Хентмэн, — если он так хорош.
— Естественно! Пит Петри подойдет для вас гораздо лучше, — не унимался Мэйджбум. — Догадываюсь, что именно вас привлекает в текстах Чака — юмор. Но позволю себе заметить: юмор у господина Риттерсдорфа все-таки не столь выразителен и последователен, как требуется для вашей программы. Сомневаюсь, что Чак найдет в себе силы перестроиться, если будет работать у вас. Однако, когда речь идет о программировании роботов…
— Помолчите! — раздраженно проговорил Хентмэн. Затем обратился к Чаку:
— Терпеть не могу, когда меня отвлекают от дела! Давайте-ка лучше пойдем куда-нибудь в более спокойное место и все обсудим.
В голове Чака опять сформировались слова липкой плесени:
«Та красивая девушка — хотя вы и отметили, что она не сделала операцию поднятия груди — входит в здание. Она направляется к вам, господин Риттерсдорф; я уже сообщил ей, что вы дома».
Телекомик тоже, очевидно, уловил мысли ганимедянина,
— Черт возьми, здесь вообще можно поговорить спокойно или нет? Что это еще за наваждение?
— Госпожа Триест не помешает вашему разговору, господин Хентмэн, — выпалил Мэйджбум, и Чак посмотрел на симулакрума, пораженный тем, что тот знал о существовании Джоанны. Потом догадался:
«Он управляется дистанционно. Ясно, что это не программа. Петри руководит им из Сан-Франциско».
Дверь открылась. На пороге в нерешительности стояла Джоанна Триест в сером свитере и джинсовой юбке, но без чулок и в туфлях на высоких каблуках.
— Я отвлекаю вас, Чак? Господин Хентмэн! — Девушка зарделась от радости. — Я сотни раз видела вас на экране! Вы мне кажетесь величайшим из живущих ныне комиков! Вы просто такой же великий, как Чарли Чаплин и остальные гении прошлого!
Ее глаза сверкали, она подошла к Хентмэну и встала рядом.
— Вы что, друг Банни Хентмэна? — с завистью спросила она у Чака. — Жалко, что вы не рассказывали мне об этом раньше.
— Мы пытаемся прийти к соглашению, — проворчал Хентмэн. — Итак, на чем мы остановились? — Он заходил взад и вперед по комнате, с него градом тек пот.
— Нет, я сдаюсь, — объявил он. — Я не могу нанять вас, вы слишком общительный человек. Писателям полагается быть замкнутыми аскетами, живущими в одиночестве.
Джоанна Триест оставила дверь открытой, и все увидели, как, колыхаясь, в комнату вползала липкая плесень.
«Господин Риттерсдорф, — раздались ее мысли, — мне настоятельно необходимо поговорить с вами наедине. Сейчас же. Не могли бы вы на минуточку зайти ко мне в комнату?»
Хентмэн повернулся спиной к остальным и прорычал что-то в негодовании, потом подошел к окну и уставился в него. Чак в недоумении последовал за липкой плесенью.
— Закройте дверь и подойдите поближе, — сказал ганимедянин. — Я не хочу, чтобы кто-нибудь подслушал то, что я буду говорить вам.
Чак приблизился.
— Этот странный господин, Даниэль Мэйджбум, — тихо начал вещать ганимедянин, — не человек, а искусственная конструкция. В нем отсутствует личность; кто-то управляет им издалека. Я решил, что хорошо бы предупредить вас об этом, потому что вы все-таки мой сосед.
— Спасибо, я об этом знаю, — сказал Чак.
Ему стало не по себе; он не хотел, чтобы ганимедянин залезал в его мысли из-за направления, которые те приобрели совсем недавно.
— Послушайте… — начал было Чак, но плесень опередила его.
— Я уже исследовал этот материал в вашем мозгу, — проинформировал его ганимедянин. — Ненависть по отношению к жене и позыв к ее убийству. У каждого время от времени возникают подобные импульсивные желания, и вообще-то я не должен обсуждать их с кем-либо. Но, как священник или врач, телепат обязан…