Журнал «Если», 1993 № 07
Шрифт:
Вдруг он заметил на пороге спальни Патрицию; распущенные волосы свободно ниспадают по плечам. Чак ждал, однако она не приближалась. Внезапно он понял, что девушка и не собирается этого делать. Чак резко сел на кровати; все его сладостное чувство мгновенно испарилось.
— Кто это звонил? — спросил он.
— Банни.
— Ну и?…
— Все отменяется. — Она направилась к шкафу и достала простую юбку и блузку. Потом подобрала лифчик и трусики и удалилась, намереваясь,
— Что отменяется? — Чак спрыгнул с кровати и начал лихорадочно одеваться. Патриция скрылась; где-то рядом хлопнула дверь. Она не отвечала — вероятно, даже не расслышала вопроса.
Когда он, уже одетый, завязывал шнурки на ботинках, девушка снова появилась, тоже полностью одетая. Подойди к зеркалу, она стала расчесывать волосы. На ее лице не отражалось никаких эмоций — казалось, она находилась за много световых лет отсюда.
— Скажите, что случилось? — повторил Чак. — Что сказал Банни?
— Ну, сказал, что не собирается использовать вашу рукопись, и если я звонила вам, или вы звонили мне… — Она впервые с момента звонка осмысленно посмотрела на Чака, словно только что заметила его присутствие. — Я не стала говорить, что вы у меня. Но он сказал, что если я буду говорить с вами… В общем, ваша идея сценария ему абсолютно не понравилась, и он больше не хочет тратить на нее время.
— МОЯ ИДЕЯ?
— Да, вся ваша рукопись. Он получил посланные вами страницы и нашел их ужасными.
Чак почувствовал, как у него запылали уши; в голове разлилась боль, лицо онемело.
— Дак и Джонс, его постоянные авторы, пишут сейчас совершенно новый сценарий, — заключила Патриция. Подле долгой паузы Чак хрипло спросил:
— Должен ли я связаться с ним?…
— Он ничего не сказал. — Закончив расчесывать волосы, она снова исчезла. Поднявшись, Чак последовал за ней. Она сидела в гостиной рядом с видеофоном и набирала номер.
— Кому вы звоните? — требовательно спросил Чак.
— Одному знакомому, — отрешенно ответила Патриция, — он отведет меня в ресторан поужинать.
Надтреснутым от досады голосом Чак произнес:
— Позвольте мне отвести вас в ресторан. Мне бы очень этого хотелось.
Девушка даже не стала затруднять себя ответом; она продолжала вызывать нужный ей номер.
Чак подошел к древней индейской скамье и стал собирать разбросанные листы рукописи и запихивать в конверт. Тем временем Патриция договаривалась об ужине; он слышал ее мягкий мелодичный голос.
— До встречи, — бросил Чак, надев пальто. Девушка не поднимала глаз от экрана, поглощенная разговором. Чак вышел из квартиры, хлопнув дверью.
Направляясь по ковровой дорожке
«Черт, — подумал он, — проклятый напиток все еще действует. Может, мне все это привиделось… ГБ-40 смешался с этим…, как его?… Черным Тараканом»…» Голова раскалывалась, на душе было мерзко. Он старался сосредоточиться только на одной мысли: поскорее выйти да улицу, выбраться из этой ужасной Санта-Моники и вернуться в Северную Калифорнию, в свою комнату…
Был ли прав Лондон? Мысли Чака путались; возможно, Хентмэну просто не понравилась рукопись. Однако если посмотреть на дело с другой стороны…
«Я должен позвонить Банни, — решил он наконец. — Срочно. Почему я не набрал номер прямо из квартиры Патриции Вивер?»
Чак обнаружил видеофонную кабину на первом этаже, недалеко от лифта; зайдя в нее, он стал набирать номер фирмы Хентмэна. Потом вдруг остановился и повесил трубку обратно на рычаг. «Нужно ли мне знать? Смогу ли я выдержать второе увольнение?»
Прикрыв дверь кабины, он в нерешительности замер. Прошло несколько секунд. «Надо подождать, успокоить нервы. Пока из меня не выйдет эта альфанская смесь».
Чак вышел из парадной на вечереющую улицу. Засунув руки в карманы пальто, он бесцельно побрел по тротуару. Однако волнение не спадало. Напротив, отчаяние с каждым шагом все больше овладевало им. Все вокруг него распадалось в прах, он падал в какую-то пропасть.
Чак не ощущал в себе сил, способных остановить это падение. Он мог только беспомощно ждать дальнейших проявлений скрытых процессов, слишком глобальных для понимания.
Он очнулся оттого, что автоматический женский голос повторял: «Пожалуйста, уплатите еще двадцать пять центов. Просьба не засовывать в аппарат купюры, пользуйтесь монетами».
Моргнув, он понял, что снова находится в видеофонной кабине. Но кому он звонит? Банни Хентмэну? Порывшись в карманах, он нашел четвертак и опустил его в прорезь под экраном. Экран сразу же очистился от помех и на нем возник образ.
Это был явно не Банни Хентмэн: на него смотрело озабоченное лицо Джоанны Триест.
— Что случилось? — заговорила она. — Чак, ты выглядишь ужасно. Ты болен? Откуда ты звонишь?
— Из Санта-Моники, — проговорил он, предполагая, что все еще был там. По крайней мере, он не помнил обратного переплета в Сан-Франциско. Да и времени прошло не так много…, или ему казалось? Чак посмотрел на часы: девятый час.
— Послушай…, дело в том, что меня сегодня утром отстранили от работы в ЦРУ, а теперь…
— Я очень тебе сочувствую, — сказала Джоанна, плотно прижимая трубку к уху.