Журнал «Если», 1995 № 06
Шрифт:
— Что за чушь? Что это значит? — нахмурился Зеленый Лист, но, взглянув на часы, пошел вслед за Мэлори.
— Полагаю, маэстро уже понял, что находится на каком-то транспортном средстве. А что касается красного цвета… — тут Мэлори, крякнув, налег на запоры «девятки», и фраза осталась неоконченной.
Наконец все истребители были готовы. Зеленый Лист, положив палец на кнопку пуска, еще раз пытливо посмотрел на своего подручного.
— Мы уложились в срок и получим награду, если идея хоть чуть-чуть сработает. — Он понизил голос до
Историк ухватился за стойку — у него подогнулись колени.
— Я сделал все, что мог, — пробормотал он.
Зеленый Лист нажал на кнопку: в гармоничном
аккорде запели девять шлюзов. Истребители исчезли, и тут же на пульте ожил голографический дисплей перед креслом офицера-оператора. В центре маячило жирное зеленое пятно, символизирующее «Юдифь»; вокруг нее медленно и хаотично перемещались девять зеленых крапинок. Чуть дальше сияло компактное созвездие красных точек — все, что осталось от стаи берсерков, преследовавших «Надежду» столь долго и неутомимо. Мэлори с тяжелым сердцем пересчитал их: пятнадцать.
— Весь фокус в том, — вполголоса проговорил Зеленый Лист, словно беседуя сам с собой, — чтобы они боялись собственных командиров больше, чем врага. — Он перебросил на панели пару тумблеров и громко рявкнул: — Внимание! Номера с первого по девятый! Вы находитесь под прицелом превосходящих сил. Неподчинение приказу или попытка к бегству будут жестоко караться…
Он продолжил внушение. Разглядывая дисплей, Мэлори заметил, что шторм, о котором говорил берсерк, действительно на подходе. Ливень заряженных частиц уже почти накрыл сектор туманности, где находилась «Юдифь» в компании разношерстной флотилии боевых кораблей. «Надежды» в этом масштабе не было видно; оставалась вероятность, что ей все-таки удастся оторваться под прикрытием шторма, если берсерки почему-либо промедлят с атакой.
Видимость становилась все хуже. Убедившись, что сигнал более не проходит, Зеленый Лист замолчал. Какое-то время обрывками были слышны неестественные голоса берсерков, отдающих приказы номерам с первого по девятый, но скоро экран полностью затянула искрящаяся белая пелена, и все стихло.
Несколько минут на боевой палубе «Юдифи» царило полное молчание, если не считать треска разрядов в динамике.
— Дело сделано, — сказал наконец Зеленый Лист.
— Будем ждать, ничего другого не остается.
Он снова очаровательно улыбнулся, по всей видимости, наслаждаясь ситуацией. Мэлори с любопытством взглянул на него.
— Скажи, как ты можешь… как тебе удается ладить с ними?
— А почему бы и нет? — Сладко потянувшись, он встал из-за пульта. — Когда человек отказывается от прежнего образа мыслей… дурножизни, когда он все равно что умер для прошлого… выясняется, что новая жизнь не так уж плоха. Машины снабжают нас всем необходимым, даже женщинами, когда удается захватить пленников.
— Холопы, —
— От такого же слышу, ты, коротышка, — Зеленый Лист продолжал улыбаться. — Мне кажется, друг мой, ты по-прежнему смотришь на меня сверху вниз. А зря! Не забывай, что теперь ты тоже по уши в дерьме.
— Мне жаль тебя, Зеленый Лист.
Его «компаньон», издав короткий смешок, покачал головой.
— В самом деле? А вдруг передо мной долгая жизнь без забот о хлебе насущном? Куда счастливее, чем у большей части человечества? Кажется, ты упомянул, что прототип одной из моделей скончался, не дотянув до двадцати трех. И что — это обычная продолжительность жизни для его эпохи?
На губах Мэлори, который все еще опирался на стойку, проступила мрачная улыбка.
— Для его поколения и в данном регионе Европы так оно и было. Первая мировая война — этим все сказано.
— Но ведь он умер от какой-то болезни?
— Этого я не говорил. Да, у него был туберкулез, который наверняка рано или поздно свел бы его в могилу. И все же он погиб в бою: в 1917 году от Рождества Христова в стране, называемой Бельгия. По-моему, тело так и не было найдено, поскольку зенитки разнесли его аэроплан в клочья.
Зеленый Лист застыл на месте.
— Аэроплан!.. О чем ты говоришь?
Мэлори выпрямился, превозмогая боль, и отпустил стойку.
— Я говорю о том, что Жорж Гинеме — таково его имя — сбил пятьдесят три вражеских самолета, прежде чем был сбит сам. Не торопись! — крикнул историк неожиданно громким и звучным голосом, и яростно устремившийся к нему Зеленый Лист в замешательстве остановился. — Прежде чем ты убьешь меня, задумайся на минуту: у какой стороны больше шансов на победу в нынешнем сражении?
— У какой стороны?..
— Ну да, девять истребителей против пятнадцати берсерков. Возможно, твоих хозяев еще больше, и все же я ставлю на асов. Дублеры, которых мы с тобой послали в бой, не станут играть роль овечек на бойне.
Несколько долгих секунд Зеленый Лист продолжал глядеть на Мэлори, затем резко бросился к пульту (дисплей по-прежнему сиял яркой белизной) и, постояв, медленно опустился в кресло оператора.
— Так ты меня подставил? — пробормотал он. —
Эта коллекция увечных музыкантов… но ты ведь не мог обмануть меня? Так каким образом…
— О, я не солгал ни единым словом. Ну разумеется, не все военные летчики первой мировой были инвалидами. Большинство из них пребывали в добром здравии и прикладывали массу усилий, чтобы сохранить его как можно дольше. Я также не говорил, что все они были музыкантами… хотя, конечно, старался создать подобное впечатление! Альберт Болл, несомненно, был одаренным музыкантом — среди любителей, конечно. Он часто повторял, что загубил свой талант из-за профессии, которую искренне ненавидит.