Журнал «Если», 1997 № 04
Шрифт:
Я отвернулся, зевнул и краешком глаза заметил, как у него побагровела физиономия.
— ДиГриз, ты испытываешь мое терпение. Таким, как ты, надлежит относиться к таким, как я, с уважением, даже с благоговением. Ведь мне больше восьми тысяч лет!
— Да что вы говорите? А я бы вам больше семи тысяч не дал.
— Баста! — прорычал он, вскакивая с трона. — Ты мне надоел. А потому слушай приговор. Ты отправляешься в чистилище. Увести!
Последнее слово адресовалось громоздкому человекообразному роботу. Лязгая, тот поднялся по ступенькам. Он был весь во вмятинах, царапинах, ржавчине
Толстый и седой Слэйки крякнул, с трудом поднимаясь на ноги, и заковылял к лестнице, за ним следом залязгал мой мучитель. Мы спустились на желтую дорожку.
Слэйки топнул ногой. Что-то звучно хлюпнуло, и дорожка вздыбилась, точно огромный желтый язык. Открылась черная яма, из нее хлынул ужасающий запах.
— Оставь надежду, всяк сюда входящий, — прогнусавил Слэйки. — Ступай, обреченный.
Не выпуская меня из объятий, робот склонился над ямой. Он кренился все сильнее и сильнее… а потом мы сорвались и полетели в бездну.
Не раз и не два на моем богатом приключениями веку у меня возникало жгучее желание оказаться где угодно, только не там, где я в тот момент находился. И вот опять как раз такой случай. Не скажу, что мимо меня пронеслась вся моя жизнь, зато это сделали неровные серые каменные стены. Снизу шахта была подсвечена красным. Мы быстро набрали предельную скорость.
Неужели все должно кончиться здесь? В этой вонючей норе?
Робот то и дело громко лязгал, задевая за стены. Но не жаловался.
Я беспомощно корчился в его железных объятиях. Затем падение замедлилось, и я, воспользовавшись резким торможением, едва не вырвался из жестких ручищ. Но робот спохватился и чуть не задушил меня в объятиях. Наконец он лязгнул в последний раз, ударясь ногами о землю, и позволил мне рухнуть навзничь.
Не дав ни секунды передышки, он схватил меня за руку и потащил за собой. Я понял, что сопротивление бесполезно, кое-как поднялся на ноги и заковылял по невероятно жесткому каменному полу. Носки быстро превратились в лохмотья — все-таки даже на том свете обувь надо беречь.
Сцена моим глазам открылась, мягко говоря, безрадостная. Воздух был перенасыщен миазмами, они не только нестерпимо воняли, но и раздражали дыхательные пути. Я кашлянул; этот звук призрачным эхом раскатился над головой. Мы обогнули высокую груду камней, и я увидел фабрику.
В красном полумраке тянулись вдаль, насколько хватало глаз, длинные низкие сооружения, похожие на столы. Над столами склонилось Множество людей, они неторопливо водили руками, но я не успел как следует разглядеть, что они делали. Раздался шорох; я оглянулся и увидел раструб в стене; из него валил черный порошок. Поднялась пыль, я снова закашлялся и узнал, почему здесь так мерзко пахнет и что раздражает слизистую оболочку носа.
Не останавливаясь и не укорачивая шага, мой металлический
Пыль медленно плыла или ползла по столам-транспортерам. Труженицы — я уже понял, что все они женщины, — водили над ней руками. Этим занимались все без исключения, медленно, монотонно, не поднимая глаз, не останавливаясь. Вдруг одна из них что-то подобрала (что именно, мне разглядеть не удалось) и уронила в стоящий рядом контейнер. Неприятнее всего было отсутствие интереса ко всему, что не имело отношения к работе. Я бы на их месте обязательно повернул голову, если бы огромный ветхий робот протащил мимо Джима диГриза.
Мы миновали один стол за другим. Работницы молча и сосредоточенно делали свое таинственное дело. Их тут были сотни, а может, и тысячи. Наконец мы оставили позади последний транспортер, и я оказался во мраке.
— Любезный экскурсовод, скажи пожалуйста, куда ты меня тащишь?
Он целеустремленно топал. Я попытался разжать металлические пальцы и крикнул:
— Прекрати! С тобой разговаривает хозяин! Человек — твой господин, ты должен мне повиноваться! А ну стоять, металлолом ходячий!
Он не замедлил поступи и вообще не обратил на меня внимания. Волок, точно какую-то падаль. Я снова поднялся на ноги и, спотыкаясь, засеменил вслед. Вскоре перед нами появилась металлическая дверь в скале. Робот отворил ее и повел меня по темному коридору. Я услышал, как за нами лязгнула дверь, но разглядеть ничего не смог. Андроид затопал по невидимым ступенькам — похоже, его единственный глаз превосходно видел в темноте.
Я споткнулся и ушиб голени, и еще несколько раз спотыкался, по-ка не привык к ступенькам. Когда робот остановился и отворил следующую дверь, я уже шатался от усталости. Робот выпустил меня — лишь для того, чтобы схватить за шиворот и толкнуть вперед. Пока я летел, дверь лязгнула. Реальность исказилась, я испытал знакомое ощущение переноса в другую Вселенную. Внезапно вспыхнул яркий свет, и я с грохотом распластался на каменном полу.
Новая сцена выглядела ничуть не отраднее предыдущих. Я сразу застучал зубами. Это была комната с металлическими стенами и решетчатой дверью, через решетку врывался ледяной ветер и залетали снежинки.
Неужели чистилище — всего лишь заурядный морозильник? Бессмыслица какая-то. Наверняка можно было придумать уйму более легких и менее сложных способов избавиться от меня. И тут мои голые, посиневшие пальцы ног, торчащие из останков носков, что-то задели-Я посмотрел вниз, на груду теплой одежды и обуви. Что ж, и на том спасибо.
Дрожа, я натянул теплые носки, затем надел толстые брюки и сунул ноги в ботинки. Не мой размер, но от холода спасают, и ладно. Вся без исключения одежда была унылого пепельно-серого цвета, но это меня нисколько не огорчило. Я обмотал шею шарфом, нахлобучил поношенную меховую шапку и втиснул руки в толстые рукавицы.
Словно только того и дожидаясь, дверь распахнулась и пропустила мощный снеговой заряд. Я не удостоил его вниманием, лишь огляделся — нельзя ли вернуться обратно тем же путем, каким я сюда попал.