Журнал «Если», 1998 № 03
Шрифт:
На всякий случай я отодвинулся. Если он такой лиходей, ему миг нужен, чтобы Словом в Холод потянуться и нож достать. Хоть чуть-чуть бы света! Ко всему привычен, по саксонским подземельям ползал, в курганах киргизских копался, китайские дворцы ночами обчищал, когда одна смальта фосфорная с потолка светила… Но без света ждать, не вонзится ли в бок кинжал!
— Ложись-ка спать, — велел я, будто Марк сам на разговор напросился, и с койки слез. — Завтра силы понадобятся. Учти, хитрость хитростью, а если бегать не умеешь — конец.
Подсадил
Великое дело — Слово знать. Видал я таких, только издали. На войне, по молодости. Или из темного угла в чужом доме, молясь Сестре, чтобы прошел мимо хозяин, не вынуждал грехи множить.
А вот чтоб рядом — никогда. Был, правда, такой Гомес Тихой. Лихим делом промышлял, но не зверствовал. И пили вместе, и гуляли крепко. А потом нашли его в переулке, так подло изрезанного, что всякому стало ясно — Слово пытали. На лице у Гомеса улыбка застыла, страшная, злая. Видно, все стерпел, а Слово не открыл…
Но мальчишке-то, мальчишке откуда знать? Отец подарил? Тогда точно — из аристократов. Ах, Шутник, ко мне приглядывался, на Плешивого посматривал, но впустую. Значит, такой твой фарт…
Кормили нас дрянью. Осмелели морячки, бунта больше не боятся. Шутник сам принес котел с вонючей кашей. Стоял у дверей, поглядывал, как каторжники набивают животы, плеточку баюкал.
— Ну, пора! — Шутник изобразил самую разлюбезную улыбку. — Честным трудом, ворье несчастное, вину искупите — сам назад отвезу!
— Не опоздай только, — буркнул Локи.
Шутник двинулся по трюму, отпирая цепь.
Возле меня Шутник остановился, покачал головой:
— Чтоб такой, как ты, и не сумел щепкой замок снять…
И прошел дальше. Разочаровался, наверное, что Ильмар Скользкий оказался не таким уж ловким. Ничего, будет тебе спектакль…
— По одному, по одному вверх! — крикнул Шутник. — Двинулись!
Я шел пятым или шестым, за мной Марк.
Кораблик, на котором нас привезли к Печальным Островам, был небольшой, но крепкий и чистенький. Палуба — отдраена, паруса — аккуратно спущены и уложены. Не был бы вором, стал бы моряком…
Стражники куда расхлябаннее матросов. Даром что вооружены и скорострелами, и палашами, а у одного даже пулевик в руках. Форма грязная, морды кислые и опухшие. А перед ними — бухта толстого каната. Все, как заведено. Это хорошо.
Отведя взгляд от охраны, я залюбовался островами.
Печальных Островов — три, но мы сейчас стояли у берега большего, самого обжитого и красивого. Обрывистые берега, поросшие сочной зеленью, меловые холмы вдали, форт на крутом утесе, господствующем над бухтой, городок, прижимающийся к порту — бестолковый, шумный и яркий. Вдали, в горах, поднимались дымы плавилен… вполсилы, раньше куда сильнее дымило. Красиво было, и красиво той умирающей, последней красотой, что я больше всего люблю… Посреди города, как положено, вздымался шпиль собора Искупителя и купол храма Сестры-Покровительницы. Я ревниво отметил,
Вылез Марк, поплелся, едва находя дорогу. Стражники похохатывали, глядя на наши неуклюжие движения, и не ждали дурного. Кое-кто из каторжников даже падал, это вызывало бурное веселье.
— К канату, — приказал один из стражников. — Ну, кто смелый…
И Марк вдруг шагнул вперед.
Молокосос! Мальчишка!
Я чуть не завопил — «стой!», но вовремя сдержался.
— Молодец, — похвалил Марка стражник, пожилой и добродушный на вид. — Приказов слушайся, Искупителя чти — домой вернешься…
Он ловко набросил на шею мальчишке веревочную петлю, короткой веревкой соединенную со второй петлей, заботливо осведомился:
— Не давит?
Марк качнул головой и, конечно, затянул петлю. Все заржали.
Пожилой стражник ослабил узел, наставительно сказал:
— Головой не дергай, удавишься… Следующий!
Придуманный план летел ко всем чертям. И все же, оттолкнув уже шагнувшего вперед Локи, я пошел к канату. Молча дождался, пока мне на шею наденут поводок, потом нагнулся и стал бухту разматывать.
— Эй, ты чего? — удивился стражник.
— Удушится мальчишка, если между двумя взрослыми будет стоять, — объяснил я. — Ему первому придется идти.
— И впрямь… — стражник зашарил взглядом, соображая, кого из каторжников поставить за Марком, ростом поменьше.
Но все как на подбор были рослыми. Только я старательно сутулился.
— Ладно, иди за ним, — озабоченно сказал стражник. — Сдохнет пацан — получишь плетей!
Я ждал, кипя от злости. Наконец всех нас нанизали на канат, а концы его зажали в деревянных брусках на тяжелые замки. Так… ключ большой, бородка двойная, три прорези, поворачивается влево…
На двадцать секунд работы ножом. Надо быстрее. Хоть стражники службы не чтут, за двадцать-то секунд любой заметит неладное.
— Вперед, пошли! — крикнул Шутник.
И мы двинулись к трапу.
Глава вторая,
в которой все бегут, но немногие знают куда и зачем.
Давненько я не был на Печальных Островах, лет пятнадцать прошло. Попал сюда чуть старше Марка, хорошо хоть по мелочи и на неполный год.
— Зачем полез вперед? — шепнул я Марку.
— Я сам. Разрежу канат, и убежим.
— Побрякушки себе отрежь! Ты смоляные тросы резал когда? Его мечом не перерубишь! Лезвие завязнет!
Мальчишка сбился с шага. Провел ладонью по канату, обернулся. В глазах теперь была растерянность. Понял, значит…
— Только не вздумай поводок сечь, — сказал я. — Один далеко не уйдешь, надо, чтобы все… сразу…
Мимо нас прошел стражник. Глянул подозрительно:
— Что разболтались, тля рудничная?
— Страшно пацану, успокаиваю, — сказал я.