Журнал «Если», 1998 № 03
Шрифт:
— Ног не чую, — пожаловался я. — Конец мне, парень.
Марк задумчиво смотрел на меня. Потом сообщил:
— Ты вроде не обделался…
— Чего несешь! — рассвирепел я.
— Когда позвоночник ломают, то под себя ходят, — сообщил Марк.
— Пошевели ногой.
Я попробовал, но ничего не ощутил.
— Нога шевелится, — сказал Марк.
Приподнявшись на локтях, я глянул на ноги. Напрягся.
И впрямь двигаются.
— Как же так, словно
Мальчишка вдруг засмеялся:
— Ильмар… да я же у тебя на коленках четыре часа просидел… отдавил тебе ноги. Пройдет!
— Тьфу ты…
Встать не получилось, зато я сел. Ноги и впрямь начало покалывать.
— Наел задницу, — ругнулся я на мальчишку. — Где летунья?
— Вон…
Хелен сидела в стороне. Левая рука у нее была замотана в самодельный лубок, она как раз затягивала зубами последний узел.
— Поломалась немного, — пояснил Марк. — Главное — живы.
Я огляделся. Вокруг, метров на сто, не вру, валялись обломки планёра. Берег был ровный, пустынный. Пригорки, песок, чахлые кустики. Шум моря почти не слышен.
— Хелен! — крикнул я. Летунья обернулась. — Спасибо!
Она непонимающе смотрела на меня.
— Хелен, ты посмелее любого мужика! — сказал я. — И поискуснее. Спасибо, что жизнь спасла. Может, я и вор презренный, только все равно буду за тебя Сестру с Искупителем молить!
Девушка дернула плечами. Но все же ей явно понравились мои слова.
— Плохая я летунья, Ильмар-вор. Планёр разбила.
— Мы вблизи Байоны упали, — сказал Марк. — Знакомые места?
— Не пропадем, — успокоил я его. — Доберемся до города, отъедимся… ветчину тут хорошо готовят, переоденемся.
Что-то меня тревожило. Не так все шло. Совсем не так.
— А деньги откуда? Воровать будешь?
Я помедлил, но все же полез в карман и достал железный слиток.
— Сукин сын! — закричала Хелен. — Лишний вес тащил!
Ладно. Невелик вес — килограмм железа. Зато будут деньги.
Марк улыбнулся, глядя на железо. Конечно, он не заметил, как я прихватил его из купеческой ухоронки.
— Встать можешь, Ильмар?
Я попробовал.
— Нет пока. Да не стой ты, парень, помоги ноги растереть…
— Не можешь — это хорошо, — вдруг сказал Марк.
Глаза у него были виноватые, но не слишком.
— А ноги ты сам разотрешь. Ладно? Мне пора, Ильмар-вор. Спасибо тебе за все, теперь разойдемся.
У меня челюсть упала.
Хелен захохотала, откидывая голову. Радостно и неподдельно.
— И тебе спасибо, Ночная Ведьма, — сказал ей Марк. — Ты и впрямь лучшая из лучших.
— Никуда тебе не деться, Марк, —
— Знаю, — согласился он.
Повинись, мальчик. Повинись и сдайся. Дом простит…
— А вот это уже не твое дело, — отрезал Марк. — За себя бойся.
— Ты что же, гаденыш, уходишь? — ко мне вернулся дар речи. Я тебя от рудника избавил, а ты бросаешь? Да я тебя придушу, щенок!
Мальчик повел в воздухе рукой. Губы его шевельнулись.
Я первый раз увидел, как лезут в Холод при ярком свете, — и так близко.
Просверк — солнечный луч на острие, что выползает из ниоткуда.
Порыв ветра. Холодного ветра.
Марк стоял с кинжалом в руке и смотрел на меня.
— Достойный поступок для мальчика твоей крови, — сказала вдру гНочная Ведьма. Марк ее будто и не услышал. Протянул мне нож, держа за лезвие, как положено.
— За мое спасение, Ильмар-вор, жалую тебя клинком Дома и титулом графа… — он замялся, — графа Печальных Островов.
Хелен от хохота упала на землю. Ударилась сломанной рукой, взвыла, но смеяться не перестала.
— Владей по праву, применяй с честью.
Я машинально взял клинок. Посмотрел на узорную рукоять, на протравленное лезвие.
И впрямь — герб Дома. Аквила — орел, парящий с мечом в лапах.
Неужто он так родовит, что с малых лет вправе титулы жаловать?
— Прощай, Ильмар-вор.
Марк повернулся и пошел. Спина все же напряженная была, будто боялся он, что метну кинжал. Но шел ровно и не спеша. По песку, через кусты, все дальше и дальше.
— Граф Ильмар, позволено ли будет бедной баронессе присесть в вашем присутствии?
Хелен стояла надо мной, согнувшись в насмешливом поклоне.
— Хозяин Печальных Островов, почему вы так спешно покинули свои ленные владения?
Она не удержалась, снова прыснула, как молоденькая глупая девчонка. Уселась рядом, сказала почти ласково:
— Граф… Граф-вор.
— Все воры, — сказал я. — И графы тоже. А над больным смеяться — последнее дело. Мальчишке ум растрясло…
Хелен покачала головой:
— Ты не прав, граф Ильмар. Есть у него право в дворянство принимать. Или было. Так что не радуйся, титул с тебя мигом снимут…
— Титул не снимают, — огрызнулся я, будто принял слова о дворянстве всерьез.
— Еще как снимают. Вместе с головой. Давай, разотру тебе ноги.
Я молча спустил штаны, и Хелен принялась здоровой рукой массировать голени. Без брезгливости, не морща нос от грязи и пота.