Журнал «Если», 2000 № 01
Шрифт:
— Римский епископ заключил договор с Вотаном и подтвердил его право на Галлию и Бельгику.
Утер усмехнулся.
— Недолго же он ходил в Антихристах, верно?
Викторин кивнул и снял бронзовый шлем. Из-за белоснежных волос он выглядел много старше своих пятидесяти лет. Утер прошел мимо него в покои и жестом пригласил полководца сесть.
— Все еще не носишь ни усов, ни бороды, мой друг, — сказал король. — Что ты будешь делать теперь, когда в наши гавани уже не приходят корабли с пемзой?
— Возьмусь за бритву, — ухмыльнулся Викторин. — Не подобает римлянину
— Негоже говорить так со своим королем, — сказал Утер, почесывая собственную бороду.
— Но к своему несчастью, государь, ты родился без капли римской крови. Могу только выразить свои глубочайшие соболезнования.
— Надменность Рима пережила даже его падение, — сказал Утер, улыбаясь. — Так что Вотан?
— Донесения противоречивы, государь. Он одержал четыре решительные победы в Сикамбрии, сокрушив меровеев. О судьбе их короля ничего неизвестно. Одни говорят, что он бежал в Италию, другие — что он нашел приют в Испании.
— Его стратегия? Использует конницу? Или римскую фалангу? Или это просто орда, берущая верх благодаря своей численности?
— Его войско разделено на отряды. Есть конница, но полагается он главным образом на лучников и пеших воинов с боевыми топорами. И сам дерется там, где битва жарче всего. Говорят, ни один меч не способен рассечь его броню.
— Вотан отправил послов к другим королям? — спросил Утер.
— Насколько нам известно, нет — только к римскому епископу и мальчику-императору. Он обязался не вторгаться в Италию.
— Так куда же он поведет свое войско?
— Ты полагаешь, он вторгнется в Британию?
— Мне надо узнать о нем побольше. Откуда он? Как ему удалось сплотить германские племена, скандинавов и готов, создать из них такое дисциплинированное войско? И за столь короткое время.
— Я мог бы отправиться к нему послом, государь. Его двор сейчас в Марции.
Утер кивнул.
— Возьми с собой Урса. Он знает тот край, его жителей, язык. И возьми дары. Я подберу что-нибудь подходящее.
— Слишком богатый подарок могут истолковать как слабость, государь, и ведь ты заключил договор с Меровеем.
— Меровей был дураком, а его войско — посмешищем всей Европы. Договор же касался торговли, и только. Объяснишь Вотану, что договор заключили короли Сикамбрии и Британии, и я признаю, что соглашение остается в силе, как я признаю его право на трон.
— А не опасно ли это, государь? Ты ведь поддержишь право завоевателя против права наследования.
— Мы живем в опасном мире, Викторин.
Урс проснулся в холодном поту, сердце у него отчаянно колотилось. Девушка рядом с ним мирно спала под шерстяным одеялом. Ее дыхание было ровным. Принц встал с кровати и подошел к окну, отдернул бархатные занавески и дал ветру охладить свое пылающее тело. Сон казался таким реальным! Он видел, как за его братом гнались по улицам Марции, как его схватили и приволокли в большую залу. И Урс смотрел, как высокий светлобородый воин вырезал сердце его брата из еще живого тела.
Он отошел к столу. В кувшине оставалось немного вина. Он налил его в кубок и выпил одним глотком.
Просто сон, твердил себе принц. Рожденный
В его голове вспыхнул ослепительный свет, который нес с собой мучительную боль. Урс вскрикнул, шатаясь, ничего не видя, шагнул вперед и опрокинул стол.
— Что с тобой? — закричала девушка. — Христос Сладчайший, ты заболел? — Но ее голос замер в отдалении, а уши принца заполнил грохот. Потом его зрение прояснилось, и он вновь увидел светлобородого воина, который теперь стоял в глубокой круглой яме. Вокруг него толпились другие воины, все в рогатых шлемах с тяжелыми боевыми топорами в руках. Над ними открылась дверь, двое стражников подтащили голого мужчину к деревянным ступенькам и принудили спуститься в яму. С ужасом Урс узнал Меровея, короля Сикамбрии. Борода его была спутана, волосы слиплись от грязи, худощавое тело несло следы пыток — перекрещивающиеся рубцы от бичей.
— Добро пожаловать, собрат король, — сказал высокий воин, хватая пленника за бороду. — В добром ли ты здравии?
— Проклинаю тебя, Вотан! Да поглотит тебя пламя Ада!
— Глупец. Ад — это я, и я зажигаю пламя.
Меровея подтащили к обмазанному салом острому колу и подняли высоко в воздух. Урс отвел глаза, но не мог оградить уши от жутких звуков зверской расправы. Вновь яркая вспышка, и теперь перед его внутренним взором встала картина, разворачивающаяся в большой деревянной зале. Воины окружили толпу, нацеливая копья на мужчин, женщин и детей, застывших в безмолвном ужасе. Урс узнал многих — его двоюродные братья, дядья, тетки, племянники. Здесь была собрана почти вся меровейская знать. Воины в кольчугах начали обливать пленных водой из ведер, насмехаясь и хохоча. Шутовское зрелище, исполненное непонятного ужаса. Вновь вперед вышел светлобородый Вотан, на этот раз с горящим факелом в руке. Под стоны пленных Вотан засмеялся и швырнул факел. Полыхнуло пламя… и Урс внезапно понял: их облили не водой… а маслом. Копьеносцы поспешно отступали, а горящие люди метались, точно живые факелы. Огонь побежал по стенам, и черный дым заволок все.
Урс закричал, захлебываясь рыданиями. Он бы упал навзничь, если бы вовремя не подоспела девушка.
— Святый Боже, — запричитала она, поглаживая его лоб. — Что с тобой?
Но он не мог ответить. Во всем мире не находилось слов.
Была только боль.
Из соседней комнаты вошли два центуриона и уложили Урса на широкую кровать. В коридоре сгрудилась челядь. Позвали лекаря, а девушка тихонько оделась и выскользнула из комнаты.
— Что с ним такое? — спросил Плутарх, молодой начальник конного отряда, за лето подружившийся с Урсом. — Он ведь не ранен.
Его товарищ, Деций Агриппа, худой воин с десятью годами сражений за плечами, только пожал плечами и посмотрел в немигающие, остекленевшие глаза Урса.
И осторожно опустил его веки.
— Он умер? — прошептал Плутарх.
— Нет. По-моему, у него припадок. Я знавал человека, который вдруг костенел и дрожал мелкой дрожью в таком вот приступе. Говорят, великий Юлий страдал этим недугом.
— Так он придет в себя?
Агриппа кивнул, потом обернулся к стоящим в коридоре.