Журнал «Если», 2000 № 04
Шрифт:
Ведь у них, в конце концов, был роман.
Проблема заключалась в том, что Мэри не желала возвращаться в «Микросерф офис 6.9». И после комнаты на чердаке ей хотелось прогуляться по бульвару под цветущими каштанами или посидеть в кафе, наблюдая, как в дальнем конце улицы фигурки-палочки садятся в экипажи.
— Разве это не романтично? — спрашивала она, покачивая стакан с зеленым напитком.
— Пора возвращаться, — отвечал Кен. — Готов поспорить, что наши Папки уже мерцают, как сумасшедшие.
—
Кен678 ненавидел выходные, потому что скучал по негромкому электронному жужжанию «Микросерф офиса 6.9», но теперь он скучал по нему и в рабочие дни. Ведь если он хотел быть с Мэри97 (а он хотел, хотел!), то это означало Апрель в Париже. Кен скучал по Окну в Коридоре между Копированием и Верификацией. Ему не хватало деловитого потока пиктограмм, набитых документами Папок, мерцающих при Вызове на Задание. И красного бюстгалтера.
— А что будет, если мы перевернем только даму? — спросил Кен как-то в конце недели.
И он перевернул даму.
— Ничего, — ответила Мэри. — Ничего, кроме красного бюстгалтера.
И перевернула туза.
— Нам надо поговорить, — сказал наконец Кен. В Париже, как всегда, был апрель. Он шел с Мэри97 по бульвару под цветущими каштанами.
— О чем? — спросила она, сворачивая за угол.
— Обо всем.
— Разве это не романтично? — спросила она, сворачивая к кафе.
— Пожалуй. Но…
— Терпеть не могу, когда ты произносишь это слово.
— …я скучаю по Офису, — договорил Кен, потому что слова уже находились в его буфере.
— Каждому свое, — пожала плечами Мэри97 и покачала зеленую жидкость в стакане. Она была густая, как сироп, и медленно стекала по стенкам. У Кена возникло ощущение, будто Мэри смотрит не на него, а сквозь него. Он попытался заглянуть за вырез ее крестьянской блузки, но не смог.
— Кажется, ты хотел поговорить.
— Да, хотел. Мы хотели.
Кен протянул руку к меню. Мэри оттолкнула его на край стола.
— Я не в настроении.
— Тогда нам надо возвращаться. Готов поспорить, что наши Папки мерцают, как сумасшедшие.
— Так возвращайся, — пожала плечами Мэри.
— Что?
— Ты скучаешь по Офису, а я нет. Я останусь здесь.
— Здесь? — Кен попытался оглянуться. Он мог смотреть лишь в одном направлении — в сторону бульвара.
— Почему бы и нет? Кому я там нужна?
Она пригубила зеленый напиток из стакана и раскрыла меню. Кен удивился — неужели она может его пить?
И почему в меню четыре пункта?
— Мне, — намекнул Кен. Но рядом уже возник официант. Он, по крайней мере, остался прежним.
—
Те выходные стали самыми долгими в жизни Кена678. Едва началась новая рабочая неделя, он помчался в Коридор между Копированием и Верификацией, лелея отчаянную надежду. Но не увидел там открытого Окна. И, разумеется, Мэри97 тоже.
Он искал ее между Вызовами на Задание, проверяя каждую очередь, каждый Коридор. И наконец, уже в конце недели, впервые пришел один в скрытую внутри Браузера комнатку без Окон.
Папки Мэри97 там не было. Все карты, за исключением бубновой десятки, лежали на столике-сердечке лицом вниз.
Кен перевернул даму, но ничего не произошло. Он не удивился.
Он перевернул туза и ощутил под ногами булыжную мостовую. Апрель в Париже. Цвели каштаны, но Кен не почувствовал прежней радости. Ее сменила глубокая печаль.
Он вошел в первое же подвернувшееся кафе и увидел Мэри, сидящую за столиком-сердечком.
— Смотрите, кто пришел, — сказала она.
— Твоя Папка пропала. Когда я вернулся, она была в той комнатке и мерцала, как сумасшедшая. Но это было до выходных. Теперь ее там нет.
— Я все равно туда не вернусь, — пожала плечами Мэри.
— Но что с нами случилось?
— С нами ничего не случилось. Кое-что случилось со мной. Помнишь, как ты нашел то, что искал? Так вот, и я нашла то, что искала. Мне здесь нравится.
Мэри подтолкнула к нему стакан с зеленым напитком.
— Тебе тоже может здесь понравиться, — сказала она.
Кен не ответил. Он боялся, что если начнет говорить, то заплачет, хотя кены не могут плакать.
— Но ничего, — сказала она и даже улыбнулась улыбкой мэри. Глотнув из стакана, она раскрыла меню. Когда возник официант, она указала на слово КОМНАТА, и Кен каким-то образом понял, что сегодня они встретились в последний раз.
В угловатой комнате на чердаке он снова заглянул за вырез ее блузки. Затем его ладони в последний раз накрыли ее полные безупречные груди. За окном он увидел Эйфелеву башню и бульвары.
— Мэри! — воскликнул он, когда она, полуобнаженная, легла на кровать, и он каким-то образом почувствовал, что видит ее такой в последний раз. С бульвара донесся знакомый цокот копыт, она развела безупречные бедра и сказала: «Апрель в Париже!»
Ее пальчики с красными ногтями сдвинули французские трусики, и Кен каким-то образом понял, что это тоже в последний раз.
Он поцеловал ее нежные красные губы.
— Мэри! — воскликнул он. Она сдвинула трусики, и он знал, что это в последний раз.