Журнал «Если», 2000 № 06
Шрифт:
— Да знаю я грамоте, — сказала она. — И староста знал, когда зенки были. Сам нас учил. Только не верит, что там такое написано. А без священных книг все одно нельзя.
— А зачем же тогда?.. — начал было Зайцев, но внезапно замолчал, лег на спину и скрестил руки на груди. Ему вдруг сделалось совершенно неинтересно, что староста хотел вычитать в «Уставе Вооруженных сил СССР». Он окончательно перестал понимать, что здесь происходит.
— Так я у вас вместо талисмана? — наконец вяло спросил он. — Ну, амулета… оберега?
Хозяйка пещеры как-то поджалась, что, очевидно, было равносильно пожатию
— Не знаю я никакого амурега и талисмета.
— Ни хрена я от вас не отведу, — горько проговорил Алексей. — Не дождетесь. Наоборот, руки-ноги заживут, я вам такое устрою…
Зайцев старался не ожесточаться, чтобы окончательно не потерять над собой контроль и не наделать непоправимых глупостей. Ему казалось, что именно на Танькину помощь он может рассчитывать, но для этого следует поработать, убедить несчастную кудияровку помочь ему. Но злоба душила его, и Алексею стоило огромного труда, чтобы не закатить хозяйке настоящую истерику с мордобоем. Он попытался сбить гнев глубокими вдохами, и эти упражнения развеселили Таньку.
— Чего это ты? — со смехом спросила она.
— А сюда я как попал? — вопросом на вопрос ответил Зайцев. — Кто меня приволок?
— Я, — перестав смеяться, проговорила хозяйка.
— А по башке кто дал?
— Сам ударился, — ответила Танька и повернулась к нему спиной.
Это очевидное вранье заставило Алексея задуматься о том, какую все-таки роль уготовили кудияровцы своему пленнику. Ему не хватало знаний о жизни и традициях этих подземных богоносцев, и разговор с Танькой до сих пор ничего ему не дал. Зайцев не мог даже применить свои профессиональные навыки. Дабы расположить к себе человека, а потом попытаться воздействовать на него, требуется, как минимум, чтобы тот понимал, о чем говорит психолог, и знал, с кем общается.
— У тебя есть душа, — неожиданно произнес Алексей.
— Есть, — охотно согласилась хозяйка.
— А я специалист… тьфу ты, черт — знаток, ну, лекарь. В общем, там наверху я лечу человеческие души. «Зачем я это говорю? — вдруг подумал он. — Допустим, она поняла, но что это изменит? Как раз она-то меньше всего походит на человека, которому требуется психолог». — Другими словами, я маг. Ну, волшебник, ведун, — неуклюже пояснил он и снова ужаснулся своим словам: «Что я несу?! Волшебник! А сам лежу в этом дерьме и не могу себе помочь».
— Ничего, ничего, — успокаивающе проговорила Танька и пристально посмотрела пленнику в глаза. Она не моргала, и хлипкий язычок пламени масляного светильника, словно чертенок, отплясывал в ее больших черных зрачках какой-то ужасный первобытный танец. Зайцев хотел было отвести взгляд, но почувствовал, что не может. И прежде чем окончательно смежить веки, увидел, как Танька подняла руку и плавно провела ладонью у него перед лицом.
Когда же Алексей очнулся, рядом никого не было. Он не сразу вспомнил, что произошло, и некоторое время лежал на спине без движения и разглядывал близкий потолок. Зайцев не сомневался, что усыпила его Танька, и это открытие испугало Алексея. Вышло все чрезвычайно глупо и позорно: он похвалялся своими несуществующими паранормальными способностями, тогда как эта грязная дикарка по-настоящему владела искусством гипноза и без всяких слов блестяще доказала это.
«Этим
Удивительная способность кудияровцев или одной Таньки заставила Зайцева позаботиться об осторожности. Он решил сделать вид, что смирился с пленом и на всякий случай мысленно использовать слова, явно не знакомый малограмотным ползунам, хотя своей веры в телепатию кудияровцев все же стыдился.
Неожиданно он услышал громкий свистящий шепот. Кто-то возился у выхода, и Зайцев наконец повернул голову. В полумраке он разглядел те же две физиономии кудияровских то ли девок, то ли баб, которые уже появлялись здесь во время его встречи со старостой. Девки чего-то не поделили, возможно, более удобное для наблюдения место, но едва стояк зашевелился, они угомонились.
— А где Танька? — спросил Алексей и сам удивился равнодушию, с которым прозвучали его слова.
— В трактир поползла, — жеманясь, ответила одна. — Исть-то небось хочешь?
— А вы, стало быть, меня охраняете? — усмехнулся Зайцев.
— Не-а, — ответила другая и залилась смехом. — Смотрим.
Алексей вышел из состояния прострации так же внезапно, как и погрузился в него. Он резко поднялся, едва избежав удара о потолок, и, срываясь на фальцет, заговорил:
— Девушки, милые, добрые, помогите найти выход! Я вас по-царски отблагодарю! Вернусь, привезу вам все, чего душа пожелает: платья, бусы… красивые картинки… на стенку повесите. Что у вас здесь считается самым ценным… дорогим? Все привезу!
— Правду сказывала, — не обращая внимания на посулы стояка, со смехом проговорила первая, и вдруг обе кудияровки исчезли из проема.
— Какую правду?! — заорал Зайцев. — Кто сказывал?
— Танька, — глухо донеслось до него из глубины тоннеля.
— А-а-а! — в отчаянии закричал Алексей и повалился на травяное ложе. — Сумасшедший дом! Дикари! Уроды! Дайте только добраться до Разгульного!
Зайцев вцепился в плетеную подстилку, попробовал ее разодрать, но она оказалась слишком толстой и крепкой для его пальцев. Впрочем, неудачная попытка сорвать зло на подстилке натолкнула его на мысль, что из этих сушеных стеблей могут получиться прочные наколенники и налокотники. Не мешкая, Алексей достал чудом не украденный перочинный нож, раскрыл его и остервенело принялся отрезать полоску шириной в пятнадцать сантиметров. Но едва приступив к делу, он сообразил, что прямо под светильником это будет слишком заметно.