Журнал «Если», 2000 № 08
Шрифт:
И в тот день руки Пола не пускают ее к работе, и Хопкинс с воем доносит в штаб-квартиру, где остролицый хорек рвет и мечет, перетасовывая график Дельфи. На сей раз мистер Кэнтл все улаживает. Но это случается снова — с крупным клиентом. А у хорька свои связи в техническом отделе.
Так вот понимаешь, когда речь идет о поле комплексных модуляций гетеродинированных частот, и это поле фиксировано на точку съема, вроде Дельфи, возникает масса мелких зазоров, и откатов, и всевозможных помех, и даже трений. В нормальных условиях все это без труда выправляет и балансирует
— Милая… Какого черта! В чем дело? ДЕЛЬФИ!
Беспомощный визг, конвульсии. И вот Рима-птица лежит у него на
руках, мокрая и обмякшая, и зрачки у нее невероятно расширены.
— Я… не предполагалось… — слабо всхлипывает она. — Мне сказали, что не…
— О, мой Бог… Дельфи.
И его жесткие сильные пальцы зарываются в густую желтую гриву ее волос. Сведущие в электронике пальцы. Они застывают.
— Ты — кукла. Ты — одна из них. ПП-импланты. Они тебя контролируют. Мне следовало бы знать. О Боже, следовало бы знать!
— Нет, Пол, — рыдает она. — Нет, нет, нет…
— Да будь они прокляты! Прокляты за то, что они сотворили — ты это не ты….
Он встряхивает ее. Он сгорбился на постели и мотает ее из стороны в сторону, гневно глядя на жалкую красоту.
— Нет! — молит она (это неправда, тот черный кошмар под землей). — Я Дельфи.
— Мой отец. Свиньи, грязь… Черт бы их побрал. Черт бы их побрал, черт бы их побрал!
— Нет, нет, — лепечет она. — Они хорошо со мной обращались… — хватает ртом воздух Ф. Берке. — Они были добры ко мне… А-АХ-А-А-А-АХ!
Ее пронзает новая агония. В штаб-квартире на севере смышленый молодой человек хочет удостовериться, что его крошечное вмешательство делает свое. Пол едва в силах удержать ее, он тоже плачет.
— Я убью их.
Его Дельфи — рабыня на проводах! Шипы в ее мозгу, электронные кандалы в сердце его птицы. Помните, когда эти варвары сожгли Риму заживо?
Он еще повторяет это потом, но она не слышит. Она уверена, что теперь он ее ненавидит, и все, чего она хочет, это умереть. Когда она осознает, что неистовство — это нежность, она думает, что свершилось чудо. Он знает — и он все равно любит!
Откуда ей знать, что он не так понял.
Не стоит винить Пола. Отдайте ему должное, он даже слышал об имплантах, контролирующих центры удовольствия и боли, имплантах, о которых по вполне понятным причинам редко упоминают те, кто ближе всех с ними знаком. Вот, о чем он думает, обнимая Дельфи: ею управляют искусственные импульсы в центры удовольствия/боли. И послушайте только, как он клеймит этих неизвестных операторов.
О телах-куклах и Удаленках, вроде Ф. Берке, ему ничего неизвестно.
Так что, когда он глядит на свою оскверненную птицу и его подташнивает от ярости и любви, ему и в голову не приходит, что обнимает он не все. Нужна тебе карта, чтобы распознать безумную решимость, густеющую в его мозгу?
Освободить Дельфи.
Как? Ну, в конце
Но сперва надо позаботиться о Дельфи и о собственной шкуре. Так что он возвращает ее Хопкинсу и удаляется сдержанно и незаметно. И группа голозаписи сериала благодарна и не понимает того, что в его улыбке обычно намного меньше зубов.
Проходит неделя, и все это время Дельфи — очень хороший, послушный маленький призрак. Они позволяют ей получать охапки полевых цветов, которые посылает Пол, и ласковые любовные записки. (Он тут ловчит.) А в штаб-квартире хорек чувствует, что его фортуна продвинулась еще на зубчик вперед, и запускает наверх слушок, что он, дескать, мастер улаживать мелкие проблемы.
И никтошеньки не знает, что там себе думает Ф. Берке, только няня Флеминг застает ее за спусканием еды в унитаз, а на следующую ночь Ф. Берке теряет сознание в бассейне. Ее вытаскивают и нашпиговывают иглами внутривенного вливания. Мисс Флеминг встревожена, она уже видела такие симптомы. Но ее не было там, у границы леса, когда безумцы, звавшие себя Последователями Рыбы, глядели сквозь пламя на вечную жизнь. А Ф. Берке… она тоже видит небеса по ту сторону смерти. Небеса читаются П-о-л, но смысл — один и тот же. Я умру и возрожусь в Дельфи.
Мусор, говоря жаргоном технарей. Не выйдет!
Еще неделя, и из бешенства Пола вырастает план. (Вспомни, у него есть друзья.) Он кипит от ненависти, видя, как хозяева выставляют напоказ его любовь. Он выдает убийственный эпизод для собственного шоу. И наконец, очень вежливо просит у Хопкинса кроху свободного времени своей птахи, каковое в должное время наступает.
— Я думала, я тебе больше не нужна, — все повторяет она, пока они облетают гору в солнцемобиле Пола. — Теперь я знаю…
— Погляди на меня!
Он зажимает ей рот рукой и показывает картонку с печатными буквами:
НЕ ГОВОРИ. ОНИ СЛЫШАТ ВСЕ, ЧТО МЫ ПРОИЗНОСИМ.
Я ВСЕ РАВНО ТЕБЯ УВЕЗУ.
Она целует его руку, он настоятельно кивает.
НЕ БОЙСЯ. Я МОГУ ОСТАНОВИТЬ БОЛЬ, ЕСЛИ ОНИ ПОПЫТАЮТСЯ СДЕЛАТЬ ТЕБЕ БОЛЬНО.
Свободной рукой он вытряхивает серебристую сетку-скрэмблер на автономном питании. Дельфи ошарашена.
ЭТО ОТРЕЖЕТ СИГНАЛЫ И ЗАЩИТИТ ТЕБЯ, ЛЮБИМАЯ.
Широко открыв глаза, она смотрит на него, голова ее слегка покачивается из стороны в сторону: «нет».
— Да! — победно усмехается он. — Да!
На мгновение она усомнилась. Эта электрическая сетка наверняка отрежет поле. Но она также отрежет Дельфи. Но это же Пол. Ее целует Пол, она в силах только жадно искать его губы, когда он ведет солнцемобиль через каньон.
Впереди — старая пусковая катапульта реактивных самолетов и се-ребрянная пуля, готовая взлететь. (У Пола есть также репутация и Имя.) Маленький реактивный курьер ВКК спроектирован для одной только скорости. Пол и Дельфи втискиваются в узкое пространство за дополнительным баком с горючим. И никаких разговоров до тех пор, пока не начинают выть турбины.