Журнал «Если», 2000 № 08
Шрифт:
Я снова возродил его к жизни и заставил произнести знакомую фразу.
— Будет тебе бывшая жена! — пообещал я ему и поехал туда, где побывал накануне, зная, что меня ведут талант и богатый опыт.
Совпадение и противоречие были налицо — вернее, видимость совпадения и противоречия. В том, что в один день я натыкаюсь на «голокап» жены, а на следующий — на «голокап» мужа, большой странности не наблюдалось. Тот и другой были взяты с одной территории, доставлены в музей одновременно. Больше интереса вызывало противоречие. Женщина предупреждала, что намерена говорить только со своим мужем, а мужчина изъявлял
Я вспомнил, что женщина по имени Джин выглядела молодой, тогда как Майлер был, скорее, мужчиной среднего возраста. Женщина жила на планете Скундра, Майлер входил в экипаж корабля-разведчика. Они принадлежали к противоборствующим сторонам в войне, обрекшей обоих на смерть.
Теперь, по прошествии шестисот пятидесяти веков, невозможно было разобраться, как такое могло произойти. Однако до тех пор, пока в субмолекулярной структуре клеток, образующих «голокапы», теплилась энергия, сохранялась и надежда восстановить этот малозначительный фрагмент незапамятного прошлого.
Хотя я не знал, разумеется, смогут ли два экспоната беседовать между собой.
Поставив кубики на одну полку, в метре друг от друга, я включил оба.
Головы ожили одновременно и огляделись, как живые. Майлер, внимательно глядя на женщину, заговорил первым.
— Джин, дорогая, это Крис. Как много времени прошло! Не знаю, следует ли мне теперь с тобой заговаривать; но молчать я не в силах. Ты меня узнаешь?
Голографический образ Джин, женщины гораздо моложе его годами, был менее совершенным, более зернистым.
— Крис! Я твоя жена, твоя малышка Джин! Обращаюсь к тебе, где бы ты ни был! Знаю, у нас бывают размолвки. Когда мы вместе, я не могу тебе в этом признаться, но поверь, наш брак многое для меня значит, и я хочу его сохранить. Шлю тебе свою любовь, куда бы тебя ни занесло. Я много о тебе думаю. Ты говорил… сам знаешь, что ты говорил, но, надеюсь, я тебе все еще не безразлична. Я этого очень хочу, потому что ты мне по-прежнему дорог.
— После нашей разлуки минуло больше двенадцати лет, дорогая Джин, — отвечал Майлер. — Знаю, я виноват в нашем разрыве, но тогда я был моложе и глупее, чем сейчас. Даже тогда внутренний голос мне подсказывал, что я совершаю ошибку. Ты ведь никогда меня не отвергала и не забывала, правда?
— Я тебя не только не забыла, но и попытаюсь в будущем не скрывать своих чувств. Надеюсь, теперь я смогу лучше тебя понять. Знаю, я была не такой отзывчивой, как ты того заслуживал…
Я не шевелился, завороженный этим диалогом, нюансами и намеками, превосходившими мое понимание. То была беседа примитивных существ. Личико женщины оживилось, ее даже можно было назвать хорошенькой, если бы не плоские глаза и избыток волос: чувственный рот, широко расставленные глаза. Но какая нелепая уверенность, что у нее в собственности может находиться мужчина… И мужчина убежден в том же самом!
Майлер говорил медленно, задумчиво, но без колебаний, Джин — быстро, сбивчиво и неуверенно.
— Ты не представляешь, что значит жить с постоянным чувством сожаления! Во всяком случае, я надеюсь, тебя сия чаша минула, моя дорогая. Ты никогда не понимала, что это такое и к чему приводит. Я Помню, как однажды, перед самым нашим разрывом, назвал тебя
— Ты знаешь, я не люблю пережевывать прошедшее, — сказала она. — Я живу сегодняшним днем. Что до той истории с Ланом Гопалом — признаться, меня к нему влекло. Сам знаешь, он меня добивался, а я не смогла устоять. Я не виню Лана, но хочу, чтобы ты знал: нас с ним больше ничего не связывает. Я снова счастлива. Мы с тобой принадлежим друг другу.
— Я по-прежнему чувствую то, что чувствовал всегда, Джин. Ты прожила в браке с Гопалом уже лет десять. Возможно, ты меня забыла и не обрадуешься этому «голокапу»…
Я, в отличие от этих двоих, обратился в слух, они же глядели друг на друга во все глаза и беседовали, друг друга не слыша.
— Мы по-разному мыслим — я хочу сказать, у нас это по-разному получается. — Джин опустила глаза. — Ты можешь все объяснить, ты у нас интеллектуал. Знаю, ты меня презираешь, потому что мне не хватает ума, ведь так? Ты твердил, что мы с тобой общаемся на бессловесном уровне… Даже не знаю, что еще добавить. Мне было грустно, когда ты снова улетел — обиженный, разозленный, и мне хотелось… В общем, ты сам видишь, как твоя бедная жена пытается сгладить размолвку с помощью этого «голокапа». Я шлю его тебе с любовью, милый Крис, и с надеждой, что ты вернешься ко мне на Землю и что все у нас снова будет, как раньше. Мы действительно друг другу принадлежим, я ничего не забыла.
Произнося эту тираду, она волновалась все сильнее.
— Знаю, ты не хочешь, чтобы я возвращался… — гнул свое Майлер. — Время не повернуть назад. Но появилась возможность к тебе обратиться, и я не смог ею пренебречь. Пятнадцать лет назад ты подарила мне «голокап», который с тех пор сопровождает меня в экспедициях. После нашего развода я поступил в космические наемники. Сейчас мы сражаемся на стороне панславян. Только что узнал: мы летим на Скундру, хотя и не с самыми добрыми намерениями. Вот я и решил сделать эту запись в надежде, что появится возможность ее тебе переправить. Суть самая простая: я прощаю тебе все, что, по-твоему, достойно прощения. Прошло столько лет, а ты мне по-прежнему дорога, Джин, пусть сам я для тебя — пустое место.
— Крис! Я твоя жена, твоя малышка Джин! Обращаюсь к тебе, где бы ты ни был! Знаю, у нас бывают размолвки. Когда мы вместе, я не могу тебе в этом признаться, но поверь, наш брак многое для меня значит, и я хочу его сохранить…
— Странно, что я приближаюсь в роли врага к планете, которая теперь, когда ты вышла за Гопала, стала твоим домом. Я всегда знал, что от него не дождешься добра. Как он нас разлучил… Но все равно, передай ему: я не держу на него зла. Главное, чтобы он хорошо о тебе заботился, остальное неважно.