Журнал «Если», 2001 № 05
Шрифт:
Ганун изучал сферу, медленно вращая ее.
— Ситуация усугубляется. — Его тон был не слишком расстроенным.
Проекция превосходила совершенством все, что наблюдали до того
Кервин и его друзья. Капитан просунул толстый палец в текучее звездное скопление и, видимо, дотронулся до чего-то внутри, потому что передаваемая картина уменьшилась до конкретного сферического сектора, хотя сама голограмма осталась той же. На ней сверкало теперь всего несколько звезд, среди которых перемещались световые точки. В ответ
— Это мы. — Палец переместился в край сферы, хотя Кервин предпочел бы, чтобы он вообще перестал копаться в пространстве. — А вот ваши друзья и родственники, — сказал он Рейлу.
У пруфиллианца отвисла челюсть.
— Двенадцать, тринадцать… Да тут две дюжины кораблей!
— Не меньше, — кивнул Ганун.
— Это же целый флот! Как они умудрились так быстро переместить в этот район такую армаду?
— Судя по всему, им хочется завладеть Измиром не меньше, чем оомемианам.
— Они уже совсем близко. Теперь вам не уйти. Почему бы не сдаться и не рисковать возникновением вооруженного конфликта?
— Я бы так и сделал, но положение не такое простое. Взгляните сюда. — Он опять погрузил палец в сферу, слегка расширив поле обзора. Вблизи северной оси появился еще один рой точек. — Оомемианы, — сказал капитан, хотя это было и так ясно. — Куча оомемианов. Вы были правы, предположив, что они последуют за нами. Просто им потребовалось чуть больше времени, чтобы лечь на другой курс. Вот порадуются наши компьютеры! Тройственное сражение — редкое явление.
Кервин не спускал глаз со сферы, завороженный движением точек.
— Вдруг пруфиллианцы и оомемианы столкнутся друг с другом, дав нам уйти?
— Не будьте наивным, кузен. Хотя я к вам несправедлив: вряд ли вам часто приходилось наблюдать за тем, как разворачивается межзвездное сражение.
— Вообще-то от любой премудрости сложнее алгебры меня тошнит. Это Кипяток был асом в математике, хотя он скорее умрет, чем в этом признается.
— Все равно вы не можете не замечать сложностей. Перед компьютерами оомемианов стоит задача не только определить, могут ли они нас одолеть, но и предсказать, не будут ли они при этом уничтожены пруфиллианцами, которые сталкиваются с той же проблемой. Даже самым совершенным компьютерам потребуется время, чтобы обсчитать все варианты и вынести решение. Мы тем временем можем спокойно отдыхать и благодарить судьбу.
— За что?
— Это задержит оба флота. Мы же приблизимся к Дому, который успеет выслать свои корабли. Не думаю, чтобы оомемианы или пруфиллианцы решились сунуться в пространство, контролируемое Домом.
— Вы мыслите логически, а этого как раз не следует делать, — предостерег капитана Рейл. — Это не заурядная конфронтация в ничейном пространстве. Измир смешивает все карты. Все стороны спят и видят, как бы его заполучить. Кто-нибудь может совершить
Все обернулись на Астараха, который, плавая среди светильников, нес околесицу, пребывая в блаженном неведении относительно того, что ради обладания им три крупнейшие жизненные формы галактики готовы пойти на масштабное столкновение.
— Подождите! У меня идея. — Кервин с надеждой переводил взгляд с Гануна на Рейла. — Почему бы нам не предупредить всех, что Измир принадлежит НАМ и мы забираем его с собой на Землю?
— Потому что на вас никто не обратит внимания, мой юный друг, включая меня.
Кервин не подал виду, что уязвлен.
— Это так, предложение. — Он посмотрел на Кипятка и Миранду, поглощенных беседой. Он никогда еще не видел Миранду настолько увлеченной. Разглагольствовал, главным образом, Кипяток. Кервин повысил голос.
— Эй, вы! Не хотите ли узнать, что здесь происходит?
Кипяток мельком глянул в его сторону.
— Мы тебе доверяем, браток. О результатах сообщишь по почте. Если в ближайшие десять минут нам не грозит уничтожение, перестань меня отвлекать.
Измир поплыл вдоль потолка, превратившись в облако глянцевых пузырей. Потом на глазах у наблюдателей он вновь стал сферой с синим глазом навыкате.
— Поразительно! — тихо проговорил Ганун. — Способность менять форму, левитация, невосприимчивость к полям, не требующая выбросов тепла, все эти чудовищные и в то же время слабенькие импульсы излучения… Прямо не знаю, что это такое.
— Скажем, просто комнатная собачонка, — предположил Кервин. — По поведению он точь-в-точь болонка: повсюду таскается за любым хозяином.
— Каков смысл этой темной сферы? Уж не изображает ли он проекцию поля боя?
— Либо это, либо ему опять захотелось побыть мячом для боулинга. — В ответ на недоуменный взгляд Гануна Рейл добавил: — Это такой кроманьонский вид спорта.
— Масса… — пробормотал Ганун. — Истинна ли эта масса? Вряд ли вы ее измеряли.
— Точно — нет. Он и ее способен менять. Когда мы с ним играли в кегли, он весил немного, в других случаях его бывало трудно сдвинуть с места. А потом вдруг становился легким, как пушинка.
— Я еще могу смириться с левитацией и остальным. — Капитан разглядывал летучую загадку, откинувшись в кресле. — Но колебания в массе — совсем другое дело. Это просто невозможно! Этому явлению должно существовать другое объяснение. Возможно, он дробит себя между нашим и иным измерением.
— Никогда еще не слышал более безумного предположения, — ляпнул Кервин, не подумав. Ганун не оскорбился.
— А я никогда не видел более безумного явления. Мы о нем практически ничего не знаем. Вы только представьте: мы так и не выяснили самое главное — живое это существо или какой-то потрясающий механизм.