Журнал «Если», 2001 № 09

Окон здесь не было. Именно это больше всего беспокоило Джеймсона в том времени, куда его занесло. Он никак не мог понять, почему окна больше не нужны. Ему хотелось снова видеть мир, удостовериться, что он по-прежнему зеленый, небо — голубое, цветы еще цветут… но во всем здании

Робот осторожно поднял Джеймсона и подложил подушку под голову. Металлические пальцы неприятно холодили кожу даже сквозь теплый костюм.

— Поднеси меня к окну, — попросил Джеймсон. — У нас есть время. Мы рано прибыли.

— Вам удобно сидеть? — осведомился робот.

Джеймсон взглянул в его рубиновые глаза.

— Вполне… но я хочу взглянуть на мир.

— Все, что вокруг вас, и есть часть мира.

— Интересно посмотреть, что скрывается за пределами здания, — настаивал он.

Робот немного помолчал.

— Я не запрограммирован на подобные требования, — пробормотал он наконец, подкатил его к письменному столу из серого камня и вышел. Джеймсон отчего-то растерялся. Слишком быстро испарился робот. С той минуты, как Джеймсон открыл глаза, робот был единственным, кто ни на мгновение не покидал его. И всячески старался помочь. Пусть это всего лишь груда металла, куча плат и сложные программы, но без него Джеймсону стало ужасно одиноко.

Оставалось ждать. Фирма «Барроуз Крайеджиникс» созвала совещание для обсуждения «дебетового сальдо», против чего яростно протестовал Джеймсон. Четыре века назад он заплатил за всю процедуру, включавшую сохранение мозга после смерти тела, клонирование нового тела, средство от убившего его рака. Но оказалось, что над ним проделали еще какие-то манипуляции, о которых в его время даже мечтать не смели. Зато теперь они считались необходимыми, мало того, предусматривались законом. Конечно, Джеймсон был благодарен за полную очистку ДНК от болезни, за совершенство каждого своего органа, за невероятную стойкость иммунной системы, но теперь у него на счету не осталось ни единого цента.

Даже нечем заплатить за то, что, по мнению руководителей компании, им полагалось.

А счета все продолжали прибывать.

Дверь открылась. К столу прошествовал коротышка в сопровождении робота. Коротышка сел. Робот поставил перед Джеймсоном узкий длинный стальной сейф и попросил подписать бумаги, удостоверяющие, что он уполномочил банк принести сюда сейф. Джеймсон дрожащей рукой нацарапал подпись, и робот удалился. Робот был настоящим, но человек… Джеймсон так и не сумел определить, реальный перед ним человек или проекция.

Мужчина даже не поздоровался. Впрочем, как все они, нынешние. Отрывистый приказ — и в воздухе перед Джеймсоном засеребрились листы балансовой ведомости. Видно, некоторые вещи не меняются. Этим и объяснялось, каким образом им удалось добраться до его вкладов и содрать кучу денег сверх оговоренной суммы.

Джеймсон безуспешно попытался игнорировать документы.

— Я полностью выплатил всю сумму! — провозгласил он.

— В долларах двадцать первого века, — возразил незнакомец.

— Куча

— В то время так и считалось, я в этом уверен, но…

— Что узнала ваша компания о Роуз?

Мужчина раздраженно поморщился.

— И об Энн, Клейтоне и Элис… где они? — настаивал Джеймсон.

— Мы хотели обсудить финансовый вопрос, но если вам угодно, расскажу все, что мне известно, — медленно произнес мужчина. Все здешние жители говорили не спеша, словно обращались к умственно отсталому ребенку или сами едва научились ворочать языком. Только речь роботов звучала в обычном ритме.

— У нас нет сведений об упомянутых людях. Никто из них не являлся клиентом «Барроуз Крайеджиникс».

— Но я основал трастовый фонд специально для того, чтобы их мозги тоже подверглись заморозке! — запротестовал Джеймсон.

И всех остальных тоже. Поняв, что умирает, он продал все акции, все компании и оставил любимым людям деньги, которые могли бы обеспечить им встречу в будущем. Не хотел оставаться здесь один. Правда, не оплатил процедуры в надежде на то, что со временем методика усовершенствуется, и они смогут купить все самое лучшее.

— Что с ними случилось?

— Понятия не имею. Компания не обязана этим заниматься. Для таких вещей существуют бюро расследований, но стоит это немало, мистер Джеймсон, а денег у вас нет.

Джеймсон закрыл глаза. В прежней жизни он был богат, и теперь сознание собственной нищеты невыносимо угнетало.

— Скоро я смогу ходить, — процедил он, — запишусь на курсы повышения квалификации и найду работу. Если суд удовлетворит ваши требования, нам придется выработать систему постепенного погашения кредита. Больше мне нечего предложить.

— Наоборот, у вас есть средства, по крайней мере, мы на это надеемся.

Мужчина подтолкнул сейф поближе к Джеймсону.

— Помните, что вы сюда спрятали?

Джеймсон немного подумал и вдруг сообразил. Его разобрал смех. Собеседник надеялся найти тут ценные бумаги или груду драгоценностей.

— Код доступа еще сохранился в вашей памяти? — настаивал коротышка. — Если нет, банк согласен открыть его.

— Не стоит.

Подавшись вперед, Джеймсон произнес всего одно слово: «Роуз».

В ящике что-то щелкнуло. Джеймсон поднял крышку. Сталь холодила, почти как пальцы робота.

Они были здесь.

— Двести тридцать семь фотографий, — вздохнул Джеймсон и поднял глаза, ожидая увидеть разочарованную физиономию кредитора. Но тот улыбнулся. Странно!

Джеймсон вновь взглянул на снимки. Он специально спрятал их, чтобы иметь что-то на память о прошлой жизни. Ему не рекомендовали диски, на которых снимки содержались в цифровом виде, поскольку никто не мог поручиться, что подобные технологии будут существовать четыре века спустя. Поэтому он положил обычные фото на хранение в депозитный ящик банка. Наверху лежал снимок улыбающейся Роуз, только что распаковавшей подарки на свой тридцать третий день рождения. На полу валялись горы оберточной бумаги и бантов. Далее шли фото их сына и дочери, его и ее родителей, друзей, тетушек, дядюшек, партнеров, преподавателей.