Журнал «Если», 2002 № 07
Шрифт:
Труба петляла туда и сюда за зданиями, а потом шла прямо ко дну кратера Бычий Глаз. Прямой участок тянулся целых три сотни метров. Потом она карабкалась на стенку кратера и по склону Большой Сахарной Головы взлетала вверх. К расщелине на вершине труба выскакивала совершенно отвесно, ныряла внутрь и выходила наружу уже по ту сторону утеса. Ну, а оттуда спускалась по каменной гряде, несколькими зигзагами поворачивая обратно к домам.
На верху Большой Сахарной Головы внутренность трубы была заполнена пластиковой пеной — в том количестве, которое
Тот, кто в этом месте забывал об осторожности, должен был считаться с головокружением. Ты и так находился на грани: мимо мелькали одно за другим светлые кольца — блинк, блинк, блинк, — а потом ударялся ногами. Невзирая на всю мягкую обивку, толчок ощущался пятками, передавался в лодыжки, колени, однако боли не было.
Теперь оставалось побыстрее вцепиться в поручень, чтобы не свалиться назад, и направить свое движение в расщелину.
Именно в этом месте, как сказал мне потом Гэри, он услышал сигнал тревоги, зазвеневший в поселении. Все дело было в причудливой акустике туннеля. О ней знали все. Из трубы можно было даже слышать разговоры, происходившие в том помещении, где начинался и кончался «хомячий ход».
Причину тревоги определить было сложно. Тонкий писк могли рождать две причины: либо включился противопожарный сигнал в камбузе, если повара напустили целую кухню дыма, либо что-то произошло с главной системой жизнеобеспечения. И определить, что именно произошло на станции, из трубы не представлялось возможным.
Словом, найти причину можно было единственным способом: опустившись вниз собственной персоной.
Однако «хомячья нора» предназначалась лишь для движения в одном направлении. И склон Большой Сахарной Головы предоставлял удобную возможность лишь для подъема, а не для спуска.
Впрочем, Гэри уже некогда было думать об этом. Продолжив движение в прежнем направлении, он вернулся бы на станцию слишком поздно. И посему Гэри повернулся, спустил ноги вниз и приступил к спуску, еще не зная в тот миг (он просто не мог знать этого), что ему предстоит решить одну из тех моральных дилемм, которые определяют всю дальнейшую жизнь человека.
В Билли Чена он врезался, преодолев две третьих обратного пути.
Оба они передвигались с не слишком большой скоростью, однако результат столкновения представить нетрудно: локти, колени, недовольные возгласы и сбитое дыхание.
— Простите, босс, но мисс Попаларкис попросила срочно найти вас, — начал Билли. — У нас неприятности с…
— …системой жизнеобеспечения, — договорил за него Гэри. — Понятно. Я слышал сигнал тревоги. А что случилось?
— Эта штуковина разогревается все сильнее, и мы никак не можем ее отключить.
Следом за Билли Гэри вывалился в помещение станции.
— Что ты с ней сделала? — спросил Гэри лишь наполовину серьезным голосом. Системы жизнеобеспечения, подобные нашей, сами по себе не выходят из строя. Ну а если подобное все же происходит, это означает, что их кто-то сломал.
— Ничего я не делала, — возразила Аника, и голос ее едва пробился наружу из глубины корпуса установки, — я не обладаю знаниями, необходимыми для того, чтобы сломать ее.
— Тогда что здесь происходит?
— Один из химических стрипперов почему-то разогревается, — ответила Аника. Распрямившись, она поглядела на Гэри круглыми глазами. Покрасневшее лицо ее было покрыто бисеринками пота.
— А ты можешь остановить нагрев?
— Наверное. Возможно. Не знаю. Можно отключить на несколько часов всю систему, тогда стриппер остынет.
— Едва ли этого будет достаточно, — заметил я.
Гэри, Аника и Билли разом повернулись ко мне.
— Почему же? — спросил Гэри.
— Я смотрел диагностику, реакция на какое-то время останется самоподдерживающейся вне зависимости от того, выключим мы систему или нет.
— И на сколько же именно?
— Я могу только догадываться, но по-моему, дня на два или три.
— На два-три дня? — простонала Аника. — Но мы не можем отключить жизнеобеспечение на такой срок. Резервная система рассчитана всего на двадцать четыре часа. Только не надо меня сейчас спрашивать о причинах, помешавших нам обзавестись более мощной установкой, способной заменить основную более чем на одни сутки!
Гэри дернулся:
— Потому что в подобном случае стоимость поселения сделала бы станцию нерентабельной с самого начала.
— Зато теперь она сделается нерентабельной, проработав некоторое время, — скромно заметил я.
Он не стал реагировать на выпад и просто вернулся к делу.
— Хорошо, следующий вопрос: насколько жарко здесь станет?
— Слишком жарко, — ответил я. — Более чем жарко. Непереносимо жарко. Мы попросту испечемся.
— Ну а если мы сумеем каким-то образом охладить этот стриппер? — спросил Гэри.
Аника пожала плечами.
— Не спрашивайте меня, я простой водопроводчик, а не химик.
— На мой взгляд, разумный ответ, — заметил я.
Гэри кивнул и включил телефон:
— Мистер Фирбоу вызывается в отсек жизнеобеспечения, срочно.
Я вздрогнул. Мистер Фирбоу был главным горняком. Надежный инженер, он обладал, впрочем, узко направленным умом. Или односторонним. Ему с превеликим трудом удавалось отвлекать свое внимание от дел, непосредственно находившихся перед ним. Ну а вообще работать с ним было чистым удовольствием, и все мы считали его присутствие в экипаже одновременно и приятным, и выгодным для себя.