Журнал «Если», 2002 № 08
Шрифт:
По мнению Энн, этот безумный день длился чересчур долго. И тут ужасная мысль осенила ее: симы не спят.
— Эй, — окликнула она тот медальон, который считала оригиналом, — вызови Бенджамена.
— Какого хрена ты тут приказываешь? — нагло спросил синелицый. — Я тебе что, личный секретарь?
— А разве нет?
— Именно что нет! Собственно говоря, теперь это моя комната, а ты влезла на чужую территорию. Так что лучше сматывайся поскорее, пока я не стер твою задницу!
Остальные поддержали
— Прекратите! — вскрикнула она, но ее никто не слушал. Она вдруг заметила, как медальон вытянулся, став в два раза длиннее, и с громким хлопком разделился на два поменьше. То же самое происходило с другими медальонами. Они расползались по стенам, потолку, полу.
— Бенджамен! — вскрикнула Энн. — Ты меня слышишь?
Гомон тут же стих. Медальоны свалились со стен и исчезли, не долетев до пола. Остался один, первый, но теперь это был просто пластиковый диск с вылепленной посредине мрачной физиономией.
В центре комнаты стоял человек. При виде Энн он улыбнулся. Это был престарелый Бенджамен из аудитории. Настоящий Бенджамен, так и не снявший клоунского наряда.
— Как ты прелестна, — вздохнул он, глядя на нее. — Я и забыл, как ты прелестна.
— О, правда? Я думала, эта особа, докси, успела тебе напомнить, — съязвила Энн.
— Ну и ну, — покачал головой Бен. — Быстро вы, симы, обмениваетесь сведениями! Покинула аудиторию не больше четверти часа назад и уже знаешь достаточно, чтобы осудить меня.
Он обошел комнату, касаясь то одной, то другой вещи. Остановился перед зеркалом, взял с полки голубую вазу и повертел в руках, прежде чем осторожно поставить обратно.
— Говорят, еще до полуночи вы настолько равномерно распространите между собой всю известную информацию, что произойдет нечто вроде энтропии данных. И поскольку Симополис не что иное, как информаторий, он станет серым и безликим. Первой скучной вселенной.
Бен рассмеялся, но тут же закашлялся, пошатнулся и едва не упал, но, к счастью, вовремя успел схватиться за спинку дивана. Бедняга тяжело рухнул на сиденье и продолжал кашлять и отхаркиваться, краснея, как рак.
— Ты в порядке? — разволновалась Энн, хлопая его по спине.
— В полном, — едва выговорил он. — Спасибо.
Наконец он отдышался и жестом показал на место рядом с собой.
— У меня постоянно першит в горле, и автодок ничего не может с этим поделать.
К этому времени к нему вернулся обычный цвет лица, но вблизи стали заметны тонкая морщинистая кожа и легкое дрожанье головы. Кэти, похоже, сохранилась намного лучше.
— Сколько тебе лет? — не выдержала она.
Бенджамен бодро вскочил:
— Сто семьдесят шесть.
Он поднял руки и лихо повернулся на каблуках.
— Радикальная геронтология! Ну как, нравится? И мне удалось сохранить
От непривычных усилий у него закружилась голова, и он снова плюхнулся на диван.
— Поразительно! — воскликнула Энн. — Хотя радикальная геронтология, похоже, так и не смогла приостановить время.
— Пока нет, но все впереди, — заверил Бен. — Сейчас за каждым углом скрываются чудеса. Волшебство в любой лаборатории! — Он неожиданно сник и сухо добавил: — По крайней мере, пока нас не завоевали.
— Завоевали?
— Вот именно! А как еще назвать их стремление контролировать каждый аспект нашей жизни: от приобретения радиоуправляемых ракет до личного права на собственность?! А теперь еще и это! Украсть у нас наших же личных симов! — пылко воскликнул Бенджамен. — Это плевок в лицо природному капитализму, природным держателям заявок, да что там, самой природе! И единственное довольно разумное объяснение, переданное по Уоднету, заключается в том, что все стратегически важные Биологические Личности были втихомолку уничтожены и заменены машинами!
— Понятия не имею, о чем ты толкуешь, — покачала головой Энн.
Бенджамен мгновенно обмяк, словно из него выпустили воздух.
Похлопал ее по руке и оглядел комнату.
— Где это мы?
— Это твой городской дом. Наш дом. Неужели не узнаешь?
— Какое там! Сколько лет прошло! Должно быть, я продал его после твоей… — Он осекся. — Скажи, Бены уже объяснили тебе?
— Не Бены, но, да, я знаю.
— Прекрасно…
— Но мне хотелось бы спросить еще кое о чем. Где Бобби?
— Ах, Бобби, наша маленькая головная боль. Боюсь, он мертв. По крайней мере, такова официальная гипотеза. Мне очень жаль.
Энн немного помолчала, желая понять, усилят ли новости ее меланхолию.
— Как? — выдавила она наконец.
— Завербовался на один из кораблей — охранять колонистов. Полмиллиона человек в состоянии глубокого биостаза летели в систему Канопус. Они путешествовали уже сто лет и удалились от Земли на двенадцать триллионов километров, когда поток информации неожиданно оборвался. Это произошло десять лет назад, и с тех пор никто ничего о них не слышал.
— Что с ними случилось?
— Неизвестно. Отказ приборов маловероятен, кроме того, кораблей было двенадцать, и каждый управлялся самостоятельно, да и летели они на значительном расстоянии друг от друга. Рождение суперновой звезды? Мятеж? Одни предположения.
— Каким он был?
— Глупым юнцом. Так и не простил тебя, а меня ненавидел всеми фибрами души… Правда, трудно его осуждать. Вся эта история навеки отвратила меня от идеи иметь детишек.
— Не помню, чтобы ты вообще их любил.