Журнал «Если», 2003 № 06

Булычев Кир

— Я здесь, чтобы помочь навести порядок в доме! — воскликнул он. — Внимание! Серьезная уборка — это вам не игрушки. Чистота в доме требует дисциплины и ответственности…

Я оставила Сержанта проповедовать в одиночестве на тумбочке Бобби.

На следующий день, в субботу, к нам пришли поиграть три Терезины подружки. Обратившись в слух, я стояла на пороге ее комнаты, с удовольствием наблюдая за развлечениями девушек. У каждой малышки — своя кукла Присси и своя голограмма Присси. Куклы демонстрировали моды, а голограммы их комментировали. Вполне безобидно, но что-то в общей картине настораживало.

— Терезочка,

а где Кимми? Она заболела? — спросила я. Ким и Тереза были верными и неразлучными подружками.

Тереза скривила личико и спокойно проговорила:

— Я больше не играю с Кимми, у нее глупые куклы.

У меня упало сердце. Ренни, мать Ким, запретила ей играть в куклы Присси, она считала их патриархальными, сексистскими инструментами для подавления личности и промывки мозгов. Любимой игрушкой Кимми была Капитан Джейн Галлахер из разведки Космофлота. Она вечно водила отряды Терезиных кукол по неизведанным планетам в гостиной под столом.

— Малышка, Капитан Галлахер совсем не глупая кукла, — мягко заметила я.

— А Присси сказала, что глупая!

Три девочки выдали три ехидных улыбочки и три коротких кивка. Мне захотелось плакать.

Когда подружки ушли, я посадила Терезу на диван для разговора «по-взрослому», она тут же приняла торжественный вид.

— Тереза, конечно, я не сержусь на тебя, но я несколько разочарована. Мне кажется странным, что ты позволяешь голограмме командовать собой.

У дочки на глаза навернулись слезы.

— Но ее Капитан Джейн не любит мою Присси. Мы пытались играть вместе, но наши клипочки не стали друг с другом разговаривать, они сказали, чтобы мы с Кимми тоже не дружили.

Я обняла мою девочку. Хотелось обрушить свою ненависть на конкретную личность, на человека, а не на монолит компаний, которые заставляют мою маленькую дочку вести войну против всех и вся.

— Ты больше не включай голограммки, хорошо?

Тереза отпрянула.

— Но они же нас любят!

Я подумала о Сержанте Сияние.

— Ты много разговариваешь с Присси, милая?

Тереза просияла:

— Все время! Она мне много всего рассказывает. Какие вещи надо носить, как не потолстеть и еще…

Точно! Она больше не ест мороженого!

Боже мой! Ей же всего шесть лет!

— Завтра мы идем в магазин игрушек, — твердо сказала я, и глаза малышки удивленно расширились. — Я хочу купить тебе другую куклу, тоже из разведки Космофлота, и вы с Кимми снова будете играть вместе.

Тереза с ужасом смотрела на меня.

— Но, мам, я не могу так поступить с Присси, не могу ее… э-э-э…

— Предать, — подсказал Бобби, до этого безмолвно сидевший в кресле-качалке. — Это называется предать. То, как поступил с нами папа, помнишь?

Я вздрогнула.

— Бобби, я уверена, что он по-своему любит тебя.

Мальчик усмехнулся с иронией:

— Ты же не защищаешь его, правда?

— Нет. — Я никогда не лгала детям в том, что касалось Роба. Но впервые появилось желание сделать это.

— Он же мразь, разве нет? — кресло скрипнуло, Бобби подался вперед. Он смотрел на меня, как собака-сторож на грабителя. В вопросе чувствовался неясный подвох, но если я дам неверный ответ, то буду растерзана на месте. — Мразь снаружи и внутри?

Я вспомнила кошмарный бардак, который представляла собой моя жизнь с их отцом: повсюду болтались грязные обноски, на кухонном столе размазана горчица… Да

и с нежными детскими душами Роб поступил, как с пивными банками — швырнул на пол и растоптал, уходя.

— Да, — прошептала я, — мразь внутри и снаружи.

Удовлетворенный ответом, Бобби откинулся назад и добавил:

— Может, я загляну к нему после школы и спрошу его самого… Ну, я имею в виду, как это он нас по-своему любит…

И вот я здесь — занимаюсь тем, что лучше всего получается у меня в роли матери — сижу в темноте и волнуюсь. Незаметно наваливается усталость, и я забываюсь сном… Тигра когтистой лапой прижимает к земле Веселого Кролика, в страшной пасти полосатого чудовища сочатся кровью обрывки кроличьей шкурки и ошметки мяса; Капитан Кранч, размахивая саблей, тащит за волосы рыдающую Плаксу Бетти; Сержант Сияние в военной форме с отвращением оглядывает мою кухню и дико ревет: «Ты называешь это чистотой?! На колени, солдат! Вылижи пол до блеска!»

Я вздрагиваю и просыпаюсь. Перед тем, как устроиться в кресле-качалке, я достала из холодильника лимонад. Лимонадная тетка, унылая маленькая женщина с гнусавым голосом, начала зудеть:

— Это лучший продукт на земле. А вы пробовали Безумное Манго? Вы же не станете покупать эти неизвестно из чего состряпанные новомодные химикаты! Их делают для того, чтобы зомбировать вас и заставить плясать под свою дудку…

Я выливаю лимонад в раковину.

Теперь обрывки других разговоров пляшут в голове.

Ты же не защищаешь эту мразь?..

Мы все солдаты в войне против грязи…

Может, я загляну к нему после школы и спрошу…

Я чувствую себя глупо: сижу в темноте и переживаю по поводу того, о чем старалась даже не думать. Я имею в виду, они же всего-навсего голограммы, да? Они же не могут навредить, правда?

Перевела с английского Татьяна МУРИНА

ВИДЕОДРОМ

ВОЗВРАЩЕНИЕ НА ЗВЁЗДЫ

До выхода на наш экран фильма Содерберга, завоевавшего успех в европейских странах, но не у себя на родине, журнал посвятил ему лишь короткую рецензию. Сейчас же, когда российские зрители познакомились с картиной, нам показалось уместным сравнить три явления — книгу Лема, фильм Тарковского и ленту Содерберга. По нашей просьбе за дело взялась фантастическая чета из Киева, чей прежний опыт сравнительного анализа («Встречные волны», «Если» № 12, 2002 г.) вызвал большой интерес читателей.