Журнал «Если», 2004 № 05
Шрифт:
Канакаридес: У меня с этим никаких проблем.
На этом диалог завершился. Вот тебе и вся беседа.
Сегодня вечером мы должны были оказаться выше. Весь день мы неутомимо поднимались вверх и все же остались в нижней части северо-восточного ребра, так что предстояло хорошенько постараться, если мы хотели взобраться на эту гору и благополучно спуститься вниз за отведенные нам две недели.
Все эти термины типа «Лагерь Номер Один» и «Лагерь Номер Два», которые я заношу в дневник наладонника, весьма стары и остались с прошлого века, когда попытки подняться на восьмитысячники требовали буквально армий: более двухсот человек тащили снаряжение первой американской экспедиции
посменно, чтобы раскинуть лагеря, увеличив продолжительность подъема, размечая дорогу, натягивая стационарные веревки на целые мили вверх. Они помогали командам альпинистов взбираться выше и выше, пока, после нескольких недель, а то и месяцев постоянных усилий, очень немногие, самые удачливые и лучшие, получали возможность совершить восхождение из наиболее высоко расположенного лагеря, обычно под номером шесть, а иногда и семь, начиная где-то в Зоне Смерти, выше восьмитысячной отметки. Выражение «штурмовать гору» было в ходу в то время, тем более, что для него требовалось целое войско.
Гэри, Пол, жук и я поднимались в «альпийском» стиле, то есть несли все необходимое, сначала сгибаясь под тяжестью, потом, по мере подъема, все больше распрямляясь, в надежде через неделю или менее того оказаться на вершине. Никаких постоянных лагерей, только временные ниши, вырубленные в снегу и льду для наших палаток, по крайней мере, кроме того лагеря, который мы назначим исходным пунктом попытки атаковать вершину. Там мы оставим палатки, большую часть снаряжения, и станем молиться всем богам, чтобы погода не испортилась, пока мы будем в Зоне Смерти, чтобы мы не заблудились, спускаясь в темноте в наш высотный лагерь, и чтобы ничего серьезного не произошло ни с кем из нас во время последней попытки, поскольку мы вряд ли сможем помочь друг другу на этой высоте, но, в основном, будем заклинать высшие силы, чтобы ничто не омрачило час нашего торжества.
Однако все это возможно лишь при условии, что мы возьмем ровный темп. Сегодня, к сожалению, он был не таким ровным.
Мы вышли рано, за несколько минут свернув Лагерь Номер Один, быстро нагрузились и стали подниматься: первым я, за мной Пол, потом жук и последним Гэри.
Есть такой на редкость поганый траверс [24] : крутой, бритвенно-острый, начинающийся примерно на уровне 23 000 футов, самая тяжелая часть нашего маршрута на этом ребре. Мы хотели заночевать в безопасном месте, перед тем как приступать к нему. Не вышло.
24
Траверс — движение поперек склона горы или борта долины.
Я уверен, что записал сегодня несколько реплик Канакаридеса, в основном, междометия, отнюдь не открывающие каких-то сенсационных тайн жуков. Выглядит это примерно так:
— Кана… Канака… эй, Ка, ты уложил запасную плиту?
— Да.
— Хочешь сделать перерыв на обед?
— Было бы неплохо.
И:
— Мать твою, кажется, снег пойдет.
Последняя реплика, естественно, принадлежит Гэри. Все щелчки и вздохи в диктофоне издает Канакаридес, отвечающий на наши вопросы. Все ругательства — наши.
К полудню разразился сильный снегопад.
До
Лучше всего не думать об этом и побольше внимания уделять маршруту, как бы вы при этом ни устали. Смотри, куда ставишь ногу — вот главный закон. Не знаю, боялся ли Канакаридес высоты: лично я сделал мысленную заметку спросить его, но его стиль подъема отличался тщательностью и осторожностью. Его обувь была сделана по заказу: ряд острых шипов, похоже, из пластика, прикрепленных к нелепым стреловидным ступням; он явно умел пользоваться ледорубом и не допускал ни малейшей небрежности. В этот день он поднимался на двух ногах: задние были уложены в удлиненный проторакс, так что, не знай вы, где искать, ни за что бы не заметили.
К десяти тридцати или одиннадцати утра мы достигли значительной высоты, откуда был ясно виден пик Стейркейз, или Лестница Богов, — его восточный гребень изрыт ступеньками, словно специально вырубленными для сказочного индусского гиганта. Находится он на северо-восточной стороне К2. Гора эта также называется Скианг-Кангри и отличается необычайной красотой, ослепительной в солнечном свете, на фоне синего восточного неба. Далеко внизу простирался ледник Годуин-Остен, расплывшийся вдоль подножия Скианг-Кангри до девятнадцатитысячного перевала Седло Ветров. Теперь мы могли легко бросить взгляд по другую сторону перевала — десятки миль тянулись до коричневых гор того, что когда-то было Китаем, а теперь стало мифической страной Синкьянг, за которую шла непрерывная война между Гонконгом и китайскими военачальниками различного толка.
Но для нашего дела куда важнее был взгляд наверх и на запад, по направлению к прекрасной, но почти смехотворной громаде К2, с ее непокоренным, острым, как кинжал, ребром, до которого мы надеялись добраться к ночи. Я еще подумал, что при такой скорости особых проблем не возникнет…
Именно в этот момент и послышалось знаменательное восклицание Гэри:
— Мать твою, кажется, снег пойдет.
Оказалось, мы не заметили, как клубившиеся облака надвигались с юга и запада, и через десять минут мы были окутаны серой массой. Поднялся ветер. Снег вихрился со всех сторон. Нам пришлось сгрудиться на чрезвычайно крутом откосе, только чтобы не потерять друг друга. Естественно, именно на этой точке нашего подъема крутой, но сравнительно безопасный и покрытый снегом откос превратился в грозную ледяную стену с каменной кромкой, видимой всего несколько минут, прежде чем тучи закрыли обзор.
— Пистон мне в задницу, — буркнул Пол, когда мы собрались у подножия ледяного откоса.
Неуклюжая клювастая голова Канакаридеса медленно повернулась к нему. Взгляд черных глаз казался на диво внимательным, словно их обладатель задался вопросом, возможна ли такая биологическая процедура. Но жук ничего не спросил, а Пол ничего не ответил.
Пол, лучший альпинист среди нас, шел во главе группы следующие полчаса, вонзая ледоруб в почти вертикальную ледяную стену, потом сильно ударяя в лед двумя шипами на носке ботинок, подтягиваясь на правой руке, снова ударяя шипами в лед, вытаскивая ледоруб и опять врубаясь в лед.