Журнал «Если», 2005 № 05
Шрифт:
Винни молчит, но не уходит. Она стоит вблизи того места, где прежде была внутренняя стена. Теперь стены нет, остались лишь ее структурные элементы. Винни робко протягивает руку, погружает пальцы в воздух, занимающий объем былой стены, и начинает ласково поглаживать пустое место. Райен отчетливо видит все косточки ее руки, резко контрастирующие с четкими прямоугольными очертаниями балок, брусков и перекладин. Игра пересекающихся разнородных линий невыразимо завораживает его, она неописуемо прекрасна.
— Я не хочу, — внезапно говорит Винни. — Не хочу
Теперь молчит уже он, наблюдая, как она печально ласкает призрак несуществующей стены. Момент очарования прошел и сменился привычным профессиональным скептицизмом. Ее движения слишком безыскусны и механистичны, думает Райен; им недостает элегантности, находит он верное слово. Здесь требуются плавные линии, чистые, гладкие, кривые, радующие человеческий глаз… Он делает для себя мысленную заметку проработать эту идею вместе с архитектором применительно к стенам центрального вестибюля.
— Ты не имеешь права… — Винни внезапно всхлипывает. — У тебя нет права, — горько говорит она, — изменять что-нибудь, если оно не желает меняться! — Она тихо плачет.
Райен делает шаг вперед. За ним другой и третий. Словно посетитель зоопарка приближается к ручному, по всей видимости, медведю. Наконец он медленно протягивает руку и осторожно прикасается к ее лицу.
— Ну полно, полно, — бормочет он, поглаживая Винни по щеке. — Успокойся! — Кожа у нее действительно разгладилась, отмечает он с удовлетворением. — Полно, не надо. Хватит.
Винни шмыгает носом и извлекает из кармана сигарету. Руки у нее трясутся.
— Здесь не курят, — говорит Райен мягко, но настойчиво, и осторожно тянет сигарету из ее длинных, цепких пальцев. С жутким рычанием Винни могучим шлепком отшвыривает его руку. Райен отскакивает назад, его сердце колотится в бешеном ритме. Ему немного страшно, и в то же время он испытывает удивительно приятный трепет.
— Это для твоего же собственного блага, — увещевает он, выставив перед собой защитным жестом стиснутые кулаки и ожидая нападения.
— Лжец! — злобно выплевывает Винни, и не успевает Райен даже моргнуть глазом, как ее уже нет.
Проблемы возникают одна за другой. Весьма дорогостоящие проблемы. Инструментальные измерения для уточнения устаревших сейсмических данных. Выскребание асбеста вплоть до последнего микрона. Крайне рискованное удаление из-под фундамента пожароопасного грунта, пропитавшегося нефтью и смазочными маслами, которые просочились из застойных луж.
Получить первый кредит на реконструкцию нетрудно, потому что банкиры Райена любят. Они все еще любят Райена настолько, чтобы ссудить ему деньжат во второй раз. Но когда доходит до третьего займа, дело вдруг чрезвычайно усложняется. Банкиры ерзают, хитрят, уводят глаза в сторону, и совершенно очевидно, что в общем и целом они разделяют сомнения Хозе.
Мы не уверены, что поняли вашу концепцию, мистер Сирис…
Слишком щедро назвать этот район перспективным…
Автострада
Маргинальная инфраструктура…
Райен грубо давит на своих банкиров, запугивает их и в итоге получает третий заем, но четвертого уже точно не будет. Ничего, ему должно хватить, если еще добавить к этой сумме все, что он успел вложить в ценные бумаги. Постоянный брокер Райена поднимает жуткий крик, призывая его не торопиться и подумать о своем будущем, но Райену все равно.
ОНА его будущее.
Продрядчики тем временем заканчивают с установкой новых оконных рам. Запах свежей сосны — один из лучших запахов, которые известны Райену. Так обычно пахнут дезинфицирующие средства, и поэтому он всегда ассоциирует новенькие оконные рамы с идеальной чистотой. Старые, безобразные, прогнившие коробки, кишащие невидимыми паразитами, выломаны, выброшены, сожжены дотла.
Одного из самых надежных русских зовут Сергей, он лучший из плотников Райена. Как-то раз Сергей ближе к вечеру оставляет на полу пластиковую тарелку с черным хлебом и солью, а Райен спотыкается об нее. Он начинает костерить Сергея почем зря, хотя этот русский гораздо крупнее и сильнее Райена. Боссу всегда лучше выглядеть в глазах своих людей крутым мужиком, которому явно не стоит перечить.
— Это что за дрянь?! — выкрикивает он, потрясая перед носом огромного невозмутимого плотника тарелкой с хлебом и солью. — Два месяца назад мы выморили крыс, а ты хочешь, чтобы завтра они вернулись?
Сергей флегматично пожимает плечами.
— Крысы не придут, — говорит он. — Она не допустит этого.
— Она?… — Райен непроизвольно дергается и пронзает Сергея острым взглядом. — Кто?!
— Здание, — спокойно отвечает русский. — Domovoi .
Райен не понимает. Сергей видит это, но прежде чем начать растолковывать, осторожно отбирает у него тарелку с присоленным хлебом и аккуратно возвращает на пол.
— Domovoi, — неторопливо объясняет он, — это дух здания. Его живая душа. Душа этого здания тяжело больна, она в глубокой печали. Я хотел немного утешить ее.
— Утешить?… — Райен скрипит зубами, представив себе разъяренную Винни с ее тяжелой дубинкой. — Я плачу тебе не за то, чтобы ты утешал это проклятое здание! — Он злобно пинает тарелку, и та вприпрыжку скользит по временному фанерному полу, разбрасывая хлеб и соль.
Сергей снова пожимает плечами и собирается уйти, но Райен кричит ему вслед:
— Эй, погоди! Скажи, их можно убить?
Тот оборачивается и глядит на него в упор сощуренными глазами.
— Убить? — медленно повторяет он.
— Ну да, — нетерпеливо говорит Райен. — Убить! Истребить, прикончить, элиминировать, экзорцировать.
— Я слышал только, — задумчиво произносит Сергей, — что их можно переселить. Когда люди переезжают, они собирают угли из старого очага и переносят в очаг нового дома. И если их domovoi останется доволен…