Журнал «Если», 2005 № 06
Шрифт:
«Детскую книгу», повествующую о том, как современный паренек, потомок первого фон Дорна, блуждает по эпохам в поисках магического кристалла, Райского Яблока, можно назвать чем угодно — детективом, альтернативной историей, Science Fantasy, — только не «романом взросления», который автор, кажется, стремился явить миру. Не спасает «детское чтение» даже повзрослевший пионер Юра, занесенный волею судеб и паранормальной физики «червоточин» во времена Смуты и возжелавший в облике Лжедмитрия построить на святой Руси социализм.
«Шпионский роман» — самое цельное и «удобное» для автора произведение проекта — представляет собой помесь детектива, «производственной прозы» и боевика. Проблема выяснения отношений между державами накануне
Б.Акунин давно стремился к близким отношениям с фантастикой, но, судя по последней книге, без особой взаимности. Как ни пытается претендент на руку и сердце предложить самые роскошные украшения даме — телепатию, способность манипулировать локальным временем, «визуальное зомбирование», — все равно в результате получается детектив. Правда, замусоренный НФ-штампами (вплоть до длительного наблюдения за землянами «зеленых человечков» и создания надгосударственных структур противодействия), надсадными речевыми характеристиками персонажей и нелепой мотивацией действий героев — скорее всего, представителей все той же славной ветви.
Отправляясь в плавание по жанрам, автор предусмотрительно прихватил с собой спасательный круг — близкую и понятную ему детективную прозу. В каждой из трех книг линия расследования наиболее интересна и профессионально отработана — как всегда, с массой ложных ходов, намеков, предположений и неожиданного разрешения конфликтов.
Однако подводит инструментарий альтернативной истории, который автор в той или иной степени также пытается предъявить во всех произведениях. Дело в том, что альтернативная история резко теряет свою привлекательность для читателя, когда творец играет не по правилам: искомый читатель ждет не того, как лихо вывернется писатель, стремясь вернуть события в знакомое русло исторического процесса, но жаждет ответа на вопрос, что будет ПОСЛЕ. А ПОСЛЕ по логике заявленных жанров не будет ничего, поскольку автор пишет не альтернативную историю, но «детскую книгу», «шпионский роман» и «фантастику». И основная интрига произведений надламывается: понятно, что Лжедмитрий будет казнен, какие бы способы ни использовал прозаик для его спасения; ясно, что вторая мировая начнется в назначенный срок и тем же образом, что бы ни предпринимал писатель для информирования руководства Советского Союза; известно, что ГКЧП будет остановлен, какие бы Дары ни предлагал автор для его легитимизации.
Альтернативная история крайне редко бывает просто литературным приемом. Это именно жанр, причем один из самых «герметичных», а потому тут же мстит за небрежение к своим законам потерей читательского интереса.
Услышав о проекте, некоторые критики выдвинули предположение, что это будет литературная игра, свойственная Акунину, что писатель возьмется высмеивать штампы, бытующие в жанрах. Что было бы действительно любопытно — учитывая литературную эрудицию автора и его давнишнюю склонность к стилизации. Но здесь, кажется, все всерьез. А если так, то штампы становятся сутью произведений.
Б.Акунин не только талантливый писатель, но и умелый конструктор, обладающий солидной «технической подготовкой». Но в данном эксперименте та же подготовка сыграла с автором злую шутку: слишком много в конструкции оказалось «непритертых» деталей.
Спору нет, читать все это занятно. Если к тому же забыть о том, что с каждой последующей книгой «корпулентность» падает, а цена возрастает. До неприличия. Но громовещательные заявления, сделанные к выходу книг, предлагали рассматривать проект как попытку автора совладать с жанрами. Чем поставили писателя в ситуацию догоняющего.
Не догнал.
Может быть, не стоит бросать вызов жанру, а просто писать прозу? Жанр ведь может принять вызов.
Сергей
Мир не перевернулся
Джон Браннер. «Всем стоять на Занзибаре». АСТ, Транзиткнига
1968 год был одним из самых удивительных и насыщенных событиями в послевоенной истории. По всему миру империи бились в конвульсиях, и доктора знали, что выживут не все. Быть знаменитым стало опасно для жизни. Люди сбивались в большие стаи, демонстрируя властям свою гражданскую позицию или звериную сущность. Человечество закупало цветные телевизоры, разучивало аккорды «Желтой подлодки» и готовилось дотянуться до Луны.
В том году фантастика превратилась из литературы о будущем в литературу о настоящем. В том году впервые вышел из печати знаменитый роман Джона Браннера «Всем стоять на Занзибаре». Не прошло и сорока лет, а книга уже пришла к российскому читателю (в переводе Анны Комаринец). Задержавшись в пути, роман Браннера в художественном отношении нисколько не устарел, мы можем теперь оценить не только его толщину, но и качество стилистических экспериментов, их значение для идейной и образной системы произведения.
Технология построения романа не оригинальна: Браннер заимствует технику монтажа, укоренившуюся в модернистской литературе еще в 20-е годы благодаря таким авторам, как американец Дос Пассос, советский писатель Б.Пильняк, немецкий утопист А.Деблин, итальянец Э.Канетти, и восходящую, разумеется, к технике монтажа кинематографического: Д.Гриффит, Дзига Вертов, С.Эйзенштейн.
Монтаж отличается от простого коллажа разнородных фрагментов наличием семантического избытка — нового смысла, который отсутствует в отдельных деталях и становится доступен лишь благодаря тому, что мы видим картину в целом, мысленно достраивая недостающие перемычки. Эйзенштейн сравнивал монтажную склейку со структурой иероглифического письма: например, совмещая иероглифы «глаз» и «вода», мы получаем слово «плакать», смысл которого становится понятен после мысленного собирания в одно целое доступных взгляду фрагментов. В «романе-монтаже» сочетается несколько разнородных по структуре информационных потоков, в их числе газетные объявления и репортажи, транскрипция кинохроники, социологические зарисовки и уличные выкрики, дополняемые новеллами с классическим построением сюжета.
Нарочито сложную структуру «Занзибара» Браннер выстраивает, добиваясь максимального подражания трилогии Доса Пассоса «США». Последовательно чередуются четыре главные рубрики: «Контекст», «В гуще событий» (большие и малые фрагменты рекламы, новостных сообщений, документов разного назначения и пр.), «Крупным планом» и «Режиссерский сценарий». Несколько сюжетных линий развиваются, захлестывая друг друга петлями. Главные персонажи: Норман Хаус, афро-американец и вице-президент крупнейшей промышленной корпорации, руководит проектом «Дженерал Текникс» в развивающейся африканской республике Бениния; Дональд Хоган, правительственный аналитик и тайный агент, распутывает заговоры, в которых он сам является составной частью; гениальный генетик Сугайгунтунг, изобретает панацею от генетических болезней и пытается вырваться из-под опеки военной хунты его родной страны Ятаканга. Еще тридцать второстепенных и триста третьестепенных персонажей, а также все остальное человечество, иногда упоминаемое мимоходом.
Действие происходит в перенаселенном мире ближайшего будущего (примерно 2010 год): контроль над рождаемостью и генетическими болезнями, затяжная война на Тихом океане, волны наркомании и массовых убийств в развитых странах, тотальная промывка мозгов с помощью рекламы, покушения с топором в руках на сверхчеловеческий искусственный интеллект. Всему этому придуман особый язык, почти жаргон, который преподносится читателю в якобы естественных формах его употребления (этот прием позднее был развит до совершенства киберпанками).