Журнал «Если», 2005 № 07

Дрозд Евгений Ануфриевич

Выдержка из протокола допроса майора Вильяма Коулза,

июль 2017

…Карогнис. Нет, не имя. Так его называли сородичи, но это не имя. И не профессия. Если хотите, считайте слово «карогнис» кличкой, вроде нашего «славный парень».

Да, они пользуются именами… Только скрывают их. Имя — часть личности. Вы стали бы раскрывать свою личность первому встречному уагреаку? Вот-вот, в некотором отношении мавы довольно похожи на нас.

Уа-гре-ак. Первый звук на выдохе. Так мавы

называют людей. Откуда они знают о людях? Ну-ну, не будьте наивным. Кого, по-вашему, они изучали в этот временной период?

(смешок) Вы в самом деле полагаете, что он бы мне сказал? А даже если б сказал, ему следовало верить? Вы открыли бы незнакомому пришельцу, где живут люди, как пролететь к Земле, где главные города?

Нет. Сколько раз повторять? Нет! Они не живут в прошлом! Я встретил коллегу, такого же разведчика, как я сам. У нас даже оборудование было почти одинаковое. И говорили мы на одном языке. Что в этом странного? Его, как и меня, готовили к полету много месяцев. Мы оба собирались вступить в контакт с народом еккеранг, это была удивительно развитая для своего времени культура, существовавшая на небольшом острове в Тихом океане. Разумеется, Карогниса, как и меня, обучили языку аборигенов.

(устало) Нет. Никаких сказочных совпадений. Островок, где я высадился, спустя год должен был обратиться в газ под действием мощного извержения. Риск парадокса был минимален, и все равно Сегье долго не решался на опыт. По-вашему, мавы не могли руководствоваться теми же соображениями, что и мы?

Послушайте! Если вы станете переспрашивать десять раз в секунду, я не успею ничего рассказать! Что «почему»? Почему не успею? А вы дали мне возможность рассказать, почему?!

Джонатан Уэбб, «Судьбы нет», август 2029

(фрагмент биографической повести)

…Коулз всегда любил фантастику. Ребенком он зачитывался Верном и Уэллсом, повзрослев — ненадолго влюбился в сказки, но быстро вернулся к серьезным жанрам. Затем армия и летное училище отодвинули грезы об иных мирах на задний план.

Но даже в детстве Коулз не поверил бы, что станет первым человеком, встретившим иного.

Сама встреча произошла до обидного буднично. Экспедиция на остров Еккетаг была уже девятнадцатым полетом Коулза в прошлое, и новизна впечатлений успела раствориться в рутине. Коулз давно свыкся с мыслью, что не изведает славу Гагарина и Армстронга; о первом хрононавте общественность могла узнать лишь при утечке сверхсекретных данных. Сами полеты в прошлое мало отличались от воскресных поездок за город, миллион лет — слишком мало, чтобы чувствовать себя как на другой планете. Природа Земли в то время мало отличалась от современной. В экспедициях Коулз напряженно работал, выполняя научную программу, и, очевидно, выполнял ее хорошо, поскольку уже третий год оставался единственным в мире хрононавтом. Его дублер, бывший астронавт Клод Далтон, даже шутил, что Коулза раз за разом отправляют в прошлое, желая проверить, сколько экспедиций способен пережить человек…

Девятнадцатый полет обещал стать интересным. В течение семнадцатой экспедиции Коулз забросил в деревню дикарей на острове

Еккетаг несколько замаскированных камер; собранные ими данные были переданы ученым при следующем полете в прошлое. Это позволило изучить примитивный и в то же время необъяснимо развитый для своего периода язык древних людей.

К девятнадцатой экспедиции Коулза готовили тщательно, прорабатывали десятки сценариев. Инструкторы в очередной раз проверяли его боевую выучку, техники колдовали над оборудованием, дизайнеры ломали головы над «божественным» одеянием. Первый контакт с предками человека мог обернуться чем угодно.

И все же Коулз оказался не готов к встрече с пришельцем. Он заметил его первым, в лесу, рядом с небольшим водопадом, и сначала решил, что видит пещерного медведя. Коулзу потребовалось несколько минут, чтобы уговорить разум поверить глазам: не каждый день встречаешь медведя в скафандре.

Потом, уже после знакомства, стало ясно, что Карогнис не очень-то и похож на медведя, скорее, на крупную панду, однако первое впечатление — самое сильное. Пожалуй, если бы оба разведчика не говорили на языке еккеранг, контакт мог бы и не состояться.

Первым в тот день заговорил Карогнис; ему было легче, ведь Коулз сильно напоминал аборигенов деревни. Громадная и очень добродушная на вид панда грузно уселась на траву и склонила голову набок.

— Небо или завтра? — спросил Карогнис на языке еккеранг.

Коулз, справившись с изумлением, довольно быстро сообразил, почему понимает слова пришельца, но некоторое время размышлял над смыслом вопроса.

— Завтра, — ответил он, догадавшись.

— Я тоже, — заметила панда.

Пораженный человек опустился на траву напротив пришельца. Подготовка к первому контакту помогла: Коулз быстро одолел естественную робость.

— Кто ты? — спросил он.

— Гость, — отозвался пришелец. — Я ищущий ответы.

— Я тоже.

— Удивительная встреча.

— Согласен!

— Завтра далеко? — поинтересовалась панда.

Коулз задумался. В еккеранг не было числительных, подходящих для описания миллиона лет, не было и слов для арифметических действий. К тому же открывать пришельцу сразу многое ему не хотелось.

— Очень, очень, очень далеко, — сказал наконец человек.

Панда сложила на животе тяжелые лапы.

— Тогда я живу очень, очень, очень — очень, очень, очень завтра.

«Двойной срок!» — понял Коулз. Вероятно, пришелец знал об ограничении машины времени и, очевидно, сам пользовался такой же.

Взглянув на лапы панды, человек отметил наличие лишь четырех пальцев на каждой. То есть пришельцы, скорее всего, пользовались восьмеричной системой счисления.

— Коулз, — представился он, коснувшись груди.

— Имя? — спросил пришелец.

— Имя.

— Я карогнис, — панда повторила жест человека. — Не имя.

— Человек и карогнис?

— Нет. Уагреак и мав.

Коулз задумался.

— Какое имя носит карогнис? — спросил он затем.

— Я не скажу.

— Табу?

— Нет доверия. — Словно извиняясь, панда добавила: — Только друзья и родичи.

Выдержка из отчета майора Коулза, январь 2012