Журнал «Если», 2006 № 10
Шрифт:
— Нет, нет… — она всхлипывала, мотая головой. — Это он, он… Он теперь повелитель мертвецов, всех мертвецов этого леса, всех утонувших в болотах, всех, кто ищет себе пару, чтобы лежать вместе в темной-темной яме…
— Может быть… — Арчи неуверенно покачал головой, — все-таки туземцы? Маленькие люди, знаете, такие маленькие люди, люди леса. Они бояться показываться на глаза, прячутся в кустарниках, в зарослях… Говорят, они ужасно уродливы. У них вздутые животы. Они чернят себе зубы.
— И они утащили
— Она чужая. Она красивая. Она белая. Не знаю.
Мэри словно истощила свои силы этой внезапной вспышкой. Она сидела на земле, закрыв лицо руками и тихонько всхлипывая.
— Мне страшно, — шептала она, сквозь прижатые к губам ладони, — мне страшно…
Отец Игнасио вздохнул. Все происходящее казалось каким-то нереальным, смерть Элейны — всего лишь одним из вариантов, мороком…
— Рано или поздно, — выдавил он пересохшим горлом, — лес должен кончиться.
— А там… — Арчи поглядел на него своими прозрачными глазами, — хижины и возделанные поля, и города. Господь свидетель, города, огромные белые города у моря, там сотни людей… тысячи… и все улыбаются, и все живут так, словно никакого страшного леса нет и в помине, а есть только их земля, их вода, женщины под кружевными зонтиками, цветы в петлицах…
Мэри отняла ладони от лица. Нервное напряжение очертило ей скулы, сейчас она казалась почти красивой.
— Я теперь ненавижу цветы, — она покачала головой, — ненавижу деревья.
— Ты их полюбишь. Там они безобидные, — он повернулся к священнику. — Отдыхайте, отец Игнасио, — сказал он твердо. — На этот раз я не поддамся слабости. Никакой слабости. Я не допущу, чтобы это повторилось.
Священник неуверенно взглянул на него.
— Мы должны дойти. Должны. Но для этого нам надо беречь силы. Отдыхайте.
«Быть стариком, — думал отец Игнасио, — мерзко, унизительно. И еще эта ужасная изматывающая лихорадка. Мне следовало поступить так, как сделал тот, черный — отпустить их, а самому остаться здесь. У него хватило мужества, у меня нет. Как тогда, Господи, как тогда — а я-то думал, это больше не повторится».
Проваливаясь в беспамятство, он слышал тихий шепот, словно шелест листвы над головой складывался в слова, словно кровь, пульсирующая у него в сосудах…
…и холодная вода в сифонах, и мороженое, и свежевыпеченный хлеб, и всякая другая снедь. Булочки, булочки в корзинах, и яблоки, и пушистые персики, и полосатые занавески, хлопающие на ветру…
Он вскочил, протирая глаза: сквозь листву просачивались золотистые утренние лучи.
Какой чудесный сон ему снился!
Золотистый, как это солнце.
Все были живы, все было прекрасно. Аттертон рассказывал о сокровищах
Пробуждение было как прыжок в темную воду.
Он в смятении оглядывался по сторонам, нет, ничего не изменилось, Мэри здесь, сидит у прогоревшего костра, руки охватили плечи, словно ей холодно, в такую-то жару. Арчи с деловитым видом выжимает в миску какое-то мясистое растение.
Он поднял глаза на отца Игнасио и улыбнулся.
— У нас будет вода.
— Я… сколько я проспал?
— Двенадцать часов, так примерно.
— Двенадцать часов!
— Мы не хотели вас будить. Вам требовался отдых. Незачем волноваться, отец Игнасио, все в порядке, вы же видите.
— В порядке? — он крутил головой, озираясь. Мэри глядела на него мутными сонными глазами, но она была здесь, на месте, с ней ничего не случилось, слава Богу, слава Богу. — Да, в порядке.
— И ничего странного? Ничего опасного?
— Ничего. Ну, а теперь, когда вы отдохнули, надо подкрепиться и идти дальше, верно ведь? Осталось еще немного мяса.
— Я не хочу есть. — Отец Игнасио и впрямь чувствовал непривычную легкость, словно был наполнен воздухом и солнечным светом.
— Зря. — Юноша протянул ему насаженный на палочку бок олень-ка: хрупкий частокол ребер, обтянутый пленкой мяса. Отцу Игнасио ничего не оставалось, как принять его. Уже откусив первый кусок, он понял, что сделал ошибку: один лишь вид мяса заставил желудок в изобилии выделять пищеварительный сок. Его замутило.
— Вот, — Арчи протянул ему миску, — выпейте.
— Вы уверены, что это безопасно? — В миске плескалась белесая мутноватая жидкость. Многие здешние растения содержат алкалоиды.
— Я уже пил такое сегодня утром. И я, и Мэри.
Он глотнул. Горьковатый сок освежал и возвращал чудесное ощущение наполненности солнечным светом и воздухом. Отец Игнасио с облегчением перевел дух и улыбнулся Мэри. Она не ответила ему улыбкой. Сидела все так же, разве что руки ее теперь были сложены на коленях. Некрасивые руки девушки из народа с широковатыми пальцами лопаточкой.
«Какая она… твердая», — неожиданно подумалось ему.
И словно отвечая его мыслям, она сказала чужим спокойным голосом:
— Арчи, отойди. Я хочу поговорить с отцом Игнасио.
— Мэри! — молодой человек неуверенно взглянул на нее. — Быть может, лучше я?
— Нет, я должна. Отойди, Арчи.
— Я буду поблизости, Мэри, — сказал молодой человек. — Тебе стоит только позвать.
Он сидел съежившись, наблюдая, как Арчи движется в луче света, полотняная рубашка словно отбрасывает сияние на темные стволы.