Журнал «Если», 2008 № 02

Шушпанов Аркадий Николаевич

Понятно, от храмовой тишины не осталось и осколков. Лес наполнился визгом пил, стуком топоров, время от времени — резкими хлопками подрывных патронов, а также треском, стоном деревьев, пальбой выжигаемого кустарника, глухими ударами рушащихся стволов. Не раз и не два можно было видеть, как падающему дереву пытались помочь соседи, словно подхватывая его под руки и стремясь удержать в воздухе — но и в их плоть уже вгрызались лазерные резаки, и сами они начинали вздрагивать все сильнее и сильнее, чтобы через считанные минуты обрушиться, ломая свои сучья, рядом с упавшими прежде. Войска, расчищавшие территорию, действовали умело, слаженно и почти без жертв — лишь раз или два были зафиксированы легкие телесные повреждения

неловко увернувшегося дровосека. На расчищаемой площади обнаружилось немалое количество трупов местного зверья — но хищников, ни крупных, ни мелких, среди них замечено не было. Да никто особенно и не приглядывался.

Еще дорубались последние деревья, а намеченные под установку эргогенов участки уже укатывались, из транспортных трюмов успели извлечь сырье для создания прочнейшего покрытия, которое схватывалось за считанные минуты. Уже закончена была транспортная просека, и по ней — пока еще при помощи живой силы, хотя и с использованием малых антигравов — плыли детали эргогенов и на глазах превращались именно в такую конструкцию, какая была изображена на обложках соответствующих наставлений. Сырья для эргогенов вокруг валялось столько, что его и не на одну войну хватило бы — пожелай кто-нибудь использовать это же поле боя, когда начавшаяся уже война отшумит свое.

А в отдалении от этой машинерии полным ходом шло и другое действие: переход в третье измерение, но не вверх, а в глубину. Нужны были укрытия, и во всех войнах его предоставляла именно земля. Поэтому первые же мегаватты, выданные энергетиками, пошли на оживление роющих и бурящих машин.

Инженеры, руководившие этой операцией, подавали команду за командой, операторы не отрывались от пультов, и сооружения росли прямо на глазах. Они уже покрывались накатами — все из тех же сваленных деревьев, внутри же саперы занимались отделкой стен и полов, конечно, достаточно примитивной, поскольку известно, что солдат в удобствах не нуждается, от комфорта он просто теряет свою боеспособность, и войско разлагается. А вот амбразуры, столы для установки стационарного оружия и другие позиции — на случай возможной обороны — выполнялись с великим тщанием, и командиры стрелковых звеньев уже вычерчивали на своих дисплеях зоны поражения, стараясь, чтобы при этом не возникало никаких «мертвых пространств».

— Ну наконец-то, — сказал колон Терел и облегченно вздохнул: — Добрались, кажется, до главной цели! — Он невольно поежился. — А холодает как, а? И ветер поднялся какой-то… злобный. Пора уже и под крышу. Саперы, освещение установите побыстрее!

Известно, что главной целью любой воюющей армии является уничтожение армии противника, а вовсе не захват территории. Поэтому сейчас, привязываясь к реальной обстановке и оборудуя исходные позиции, командование в первую очередь задействовало все виды разведки: и производимую людьми, и инструментальную, и техническую. Следовало выяснить: совершил ли противник высадку в том районе, какой предположительно, по компьютерному анализу, можно было считать удобным для него — однако это и противник понимал и мог с самого начала пойти на хитрость, десантировавшись в менее привлекательном, зато и менее ожидаемом местечке. Далее — где возникают у противника районы сосредоточения? Зная их конфигурацию, можно будет уже с немалой вероятностью предположить: решил противник стать в оборону или избрал атакующий вариант. В любом случае было ясно, что другая сторона начнет с того же — с разведки. Поэтому одна из главных поставленных задач — поиск разведчиков, ценность живого «языка» ничуть не уменьшается даже в предельно механизированной и компьютеризированной войне.

Из снаряжения разведки были выгружены антиграв-кикеры, аппаратики с ноготь величиной — их предстояло запускать сотнями, веером, в надежде таким способом нащупать местоположение вражеской армии. Правда, энергетика

их была слабой, и уже часа через два все они, истощившись, осели бы на грунт.

Базе атмосферной авиации предстояло выгрузить и собрать также крупные аппараты — чтобы использовать их уже после выяснения дислокации войск противника для наблюдения с больших высот, установления колонных путей и любых передвижений войск, а затем и воздушных атак.

Радиоразведке предстояло накрыть возможные переговоры между отдельными частями противника, а также его штаб; на это надежда была слабой, однако и такой малостью пренебрегать никак не следовало.

Гравиразведка уже включилась, однако хороших результатов от нее не ожидали: разрешающая способность гравископов была такова, что наблюдатель затруднялся определить, что же он видит: стоящий на грунте корабль или одинокую, хорошо выветренную скалу. Средства этой разведки были еще весьма далеки от совершенства. Ничего не поделаешь: вещи никогда не создаются сразу в лучшем варианте, как человек не рождается смышленым и обученным.

Во всяком случае, никакой опасной активности со стороны противника пока не установили. Следовательно, приходилось проявлять активность самим. Если бы не сбои с распаковкой техники. И командующий в который уже раз задавал все тот же вопрос:

— Где, черт возьми, тяжелая техника?!

И в ответ услышал впервые:

— Девяносто процентов уже в росте и будут готовы самое позднее через тридцать минут.

— Ага! Удосужились, значит, исправить?

— Никак нет. Просто неисправными оказались только два распаковщика. Остальные запущены и работают нормально.

Командующий позволил себе улыбнуться. И сказал:

— Все-таки толковый парень — этот, как его… Симон.

Ему не стали докладывать, что Симон до места назначения до сих пор не добрался. И связаться с ним пока не удается. Командующий не должен погрязать в мелочах.

А он скомандовал:

— Авиации и химикам: приготовиться к демаскации!

Такое вот словечко было изобретено для обозначения очередной операции. Очень специальной.

В то же время

Когда налетел второй порыв ветра, по сравнению с которым первый показался не более чем предисловием к толстому роману, кап Симон понял: закончить полет ему вряд ли удастся. Хотя механика платформы работала на полную мощность и антиграв ворчал, как недовольный пес.

Это было плохим признаком, потому что означало одно: основная деталь платформы готова отказать в любую минуту. Видимо, она надорвалась, когда этот самый второй порыв швырнул платформу, словно сухой лист, под самые облака (собственно, это уже и не облака были, а тяжеленные тучи). Выровнять платформу удалось в последнее мгновение, когда она совсем уже настроилась совершить поворот оверкиль. Симон понял, что состязания на равных никак не получится, убрал мощность антиграва до минимальной и, сразу отяжелев, стал пикировать к поверхности, с тем чтобы прекратить падение лишь в считанных метрах над землей.

Было, конечно, весьма неприятно — опаздывать туда, где он сейчас был очень нужен. Однако, по соображениям Симона, плохая погода должна была закончиться так же внезапно, как и началась. По сути дела, это был шквал — только не в море, а над открытой, почти ровной, лишь слегка бугрящейся поверхностью, участком степи, как-то затесавшимся между двумя мощными лесными массивами.

Приземлиться удалось — учитывая неблагоприятную обстановку — почти идеально. Во всяком случае, платформа при снижении не пострадала, да и Симон отделался лишь парой ссадин. Правда, в момент касания раздался звук, какого Симон не ждал: не громкий удар при посадке платформы на грунт, но лязг от удара металла о металл. Это очень не понравилось инженеру, поскольку, скорее всего, означало, что платформа сама себе причинила вред: никакого другого металла здесь быть просто не могло.