Журнал «Если» 2010 № 2
Шрифт:
Но и поздним вечером он все еще пытался рассуждать о теориях, разрабатываемых учеными, и успокоился только после того, как Белов налил ему сто граммов коньяку. Сам Белов ничего крепче кофе не пил, но всегда держал в баре алкогольные напитки — для гостей.
Вистунова он уложил спать в гостиной, на диване. Собрался и, оставив ключ и записку, в которой объяснял гостю, чем он может позавтракать, уехал на Ленинградский вокзал. В поезде он напрочь забыл о теме бесед со школьным приятелем и вспомнил о ней только при возвращении, следующим вечером,
В Москву он приехал в семь часов утра, еще раз вспомнил о приглашении Свистуна, махнул было на него рукой, а дома, позавтракав, вдруг решил поехать в Академгородок под Реутовом, где располагалась лаборатория профессора Беллинсгаузена, то ли потомка знаменитого русского путешественника, то ли просто однофамильца.
Он опоздал, не намного, минут на двадцать, но опоздал. Электричка высадила его в Реутове без пятнадцати двенадцать, то есть за пятнадцать минут до «часа X», и пока Белов искал транспорт и ехал, время перевалило за полдень.
Ничего, успею, подумал он, выходя из маршрутки, физики не математики, никогда не начинают в точно назначенный срок.
Бросив взгляд на улицу, запруженную машинами, он начал переходить ее, двигаясь к парку, за которым располагалось здание лаборатории, и вдруг уловил — не слухом, сознанием — внезапно упавшую на городок тишину.
Замедлил шаг, огляделся.
Поток машин на глазах редел, таял, будто они испарялись одна за другой. Сами автомобили изменялись, трансформировались, приобретали странные угловатые формы.
Белов узнал в одной старый «Москвич», в другой «Жигули-копейку», рядом ехала «Волга» шестидесятых годов, а за ней пылили другие авто, каждой из которых давно перевалило за полсотни лет.
Белов потряс головой, протер глаза кулаками.
Ничего не изменилось. Вернее, изменения продолжались и коснулись уже городского ландшафта.
Высотки по обеим сторонам улицы съежились, словно ушли под землю. На их месте выросли сначала зыбкие, но все более уплотняющиеся старинные дома, чаще одноэтажные, краснокирпичные и деревянные. Магазины и «стекляшки» пропали вовсе, на фасадах домов появились удивительные вывески вроде: «Мануфактура МПР» и «Краснопролетарские пряники».
Улица тоже претерпела изменения, стала уже, но свободнее, а главное — потеряла асфальт! Старые грузовики с бортами, появившиеся на ней невесть откуда, разом подняли пыль, от которой прохожие отворачивались и прижимались к зданиям и заборам.
Да и прохожие превратились в «массовку», какую использовали режиссеры, снимая исторический фильм.
Белов растерянно проводил глазами мужика в зипуне и сапогах, за которым торопливо семенила женщина в старинной
— Эй, берегись! — зычно крикнули ему.
Он отскочил в сторону.
Мимо проскакали двое в серых шинелях и синих фуражках с красными звездами на околышах.
Всадники замелькали и дальше, снуя меж неторопливо плывущих автомобилей советской эпохи. Большинство из них явно было спущено с конвейера в середине двадцатого века.
Белов вдруг сообразил.
— Бог ты мой! Свистун?!
Вистунов не обманул. Лаборатория Беллинсгаузена действительно проводила эксперимент, и он удался! Время в городке повернуло вспять.
Он сглотнул, помотал головой.
— И все равно не верю!
Припустил бегом через разросшийся парк, в данный момент и не парк уже, а настоящий лес, но стоило ему сделать шаг, как начались обратные метаморфозы города. Всадники и пролетки исчезли. Грузовики тоже. Пока Белов искал дверь в красивом решетчатом заборе, путаясь в густой траве, присыпанной снежком, Академгородок вернул свое прежнее состояние, превратившись в современный город с густым потоком машин на улицах и толпами никуда не спешащих прохожих.
Белов остановился, хватая воздух ртом, разглядывая городской пейзаж, отдышался и побрел к зданию лаборатории, проступившему сквозь поредевший строй деревьев парка. Но в здание его не пустила охрана. Кстати, судя по оживлению и ошеломленным лицам парней, они тоже испытывали шок. Пришлось вызывать Бориса по мобильному.
— Сейчас спущусь! — отозвался физик через минуту.
Появился он только через полчаса. Лицо лучилось от удовольствия, глаза сияли.
— Ты не представляешь! — начал он, стиснув ладонь приятеля двумя руками.
— Очень даже представляю, — проворчал Белов. — Сначала подумал — глюки! Но длилось это не одно мгновение…
— Так ты видел?!
— Конечно, видел. Шел к вам от остановки маршрутки, вдруг все начало плыть, изменяться. Хорошо, что длилось это всего пару минут. Кстати, почему так мало? Если все жители подумали о шестьдесят седьмом годе…
— Потому что возврат в прошлое оказался неустойчивым, многие сразу испугались, перестали думать о конкретной дате, запаниковали, и время вернулось в свою колею. Нет, ты понимаешь?! — вскричал Вистунов, хватая Белова за руку. — У нас получилось! Пойдем в наш бар, выпьем за победу!
Белов хмыкнул.
— Вообще-то ваш эксперимент опасен.
— Не пори чепухи! Представляешь, если все люди на Земле вдруг подумают о прошлом? Вот это будет грандиозный успех!
Белов покачал головой, пребывая в неуверенности насчет грандиозного успеха: всё могло закончиться и полным провалом в прошлое! С другой стороны, заставить людей поверить в подобное путешествие во времени было сложно, и он успокоился.
Полчаса они сидели в баре, пили вино, Вистунов вещал о Нобелевской премии, Белов терпеливо слушал, вспоминая недавний «спуск» в прошлое. Потом за физиком прибежал лаборант.