ЖУРНАЛ «ЕСЛИ» №6 2007 г.
Шрифт:
— То есть мы оказались отрезанными от Гавайских островов и Аляски? Добираться туда приходилось через Чукотку?
— Не знаю. О Гавайях в этой книге вообще нет ни слова, а Аляску продали американцам при Александре II.
Я засмеялся.
— Ну, это уж как-то чересчур.
— Да и Константинополь так и остался турецким… Правда, к России присоединили Грузию, Армению и даже страны Закавказья, но вряд ли это пошло стране на пользу…
— Не читайте таких страшных книг перед боем, сержант, — посоветовал я. — Деморализует. Впрочем, дело ваше.
— Нет, я все же почитаю…
Оставив Кузнецова, я пошел в оружейную
На кухне всем наливали чай, кофе и даже, в умеренных дозах, красное вино — для снятия стресса и улучшения пищеварения. Еды было не просто вдоволь — чрезмерно много. Тушенка, сгущенное молоко, бисквиты, шоколад, консервированные фрукты и овощи, даже черная икра в переносном холодильнике — Астрахань рядом, осетров выбили не всех. Армия заботилась о нас. С голоду мы не умрем.
Когда наступили сумерки, завели дизель-генератор, и над лагерем загорелось несколько мощных фонарей. Из штабной палатки вынесли телевизор — в новостях рассказывали о предстоящем бое. Комментарии политиков были разными, но в целом — сдержанными. Осуждать действия генштаба, пока мы не проиграли, рано; восхищаться ими, даже если об этом журналистов сильно просили, пока мы не выиграли, не стоит. Легко потерять репутацию… Никаких картинок с места событий, никаких сведений об ополченцах — любую информацию может использовать противник.
Как я понял, среди штабных, которые крутились в лагере, главных было двое: генерал-лейтенант, который прибыл с нами, и генерал-полковник артиллерии — постарше, с властным лицом и порывистыми движениями. Говорил он громко, басовито. В одиннадцать вечера нас собрали у штабной палатки, выключили телевизор и зачитали регламент «контрольного боя».
В десять утра завтрашнего дня нас покидают все вспомогательные силы и штабные офицеры. На вышках за Волгой занимают места наблюдатели из Китая и Японии. Еще раньше они должны убедиться, что нам не помогли вырыть окопы с помощью экскаваторов, выстроить долговременные огневые точки и разветвленную сеть подземных ходов. Мы имеем возможность окапываться и занимать позиции до вечера — после этого в любой момент на берег могут начать высадку персы.
По условиям, мы не должны стрелять в баржу — предполагается, что противник успешно высадился на берег и только после этого начал наступление. Персы могли закрепиться и окопаться на берегу, но наши консультанты не видели, зачем им это нужно — сбросить столь многочисленного врага в воду нам не под силу.
— Предлагаем вам следующую диспозицию, — заявил генерал-полковник, когда вопросы по условиям боя закончились. — Направление прорыва прикрывают две группы. Первая занимает позицию в деревне. Там мы устраиваем резервный склад вооружения. Другая группа роет разветвленную сеть фортификаций под прикрытием кустарника на возвышении неподалеку от мертвого русла — сейчас там стоит палатка. Таким образом, любая вражеская цель оказывается под перекрестным огнем. Пушку установим в
— План представляется правильным, — согласился полковник Сысоев. — Только что им мешает еще с берега разметать деревню по бревнышку? У них превосходство в технике и вооружении.
— Уничтожить всю деревню огнем из танковых пушек или минометов противнику не позволит ограниченное количество боеприпасов, — объяснил генерал-лейтенант. — Китайские наблюдатели контролируют не только нас. Мы не знаем, что именно возьмут с собой персы, но снаряды объемного взрыва регламентом запрещены, кассетные боеприпасы и отравляющие вещества — тоже. Снарядов будет не так много, чтобы сравнять с землей всю деревню.
— Полный боекомплект танка — около сорока снарядов. Два комплекта — если будут два танка — восемьдесят… Неужели не хватит? — спросил я.
— Чтобы разрушить деревню? Нет. Тридцать домов, хозяйственные постройки. Попадания не абсолютно точны. Не каждый дом завалишь одним снарядом. А прятаться среди домов легко. К тому же мы надеемся, что танк все же будет один.
— В домах можно не только прятаться, но и гореть, — мрачно заметил Сысоев.
Возражать ему никто не стал.
— Разделите людей на две группы заранее, — продолжил генерал-полковник. — Полагаю, ротмистр Волков возьмет на себя оборону левого фланга, в деревне, а полковник Сысоев — бой на открытой позиции. Связь будете держать с помощью мобильных телефонов. Условиями это не запрещено, каждый резервист имеет телефон, тогда как раций на всех не хватит.
Батыр Джальчинов нервно рассмеялся:
— Я не взял с собой зарядное устройство. Как-то не подумал.
— Аппараты вам выдадут. В титановых корпусах, прорезиненные, с выделенными каналами. Дозвониться друг до друга проблемой не станет. Уж об этом ФАПСИ позаботится.
Спать не ложились долго. Ходили по полигону с фонарями, разбивались на группы, до хрипоты обсуждали, сколько и какого оружия нам нужно. В результате к моему отделению примкнули пожилой артиллерист Иванов, два казака, Чекунов и Пальцев, Батыр Джальчинов и поручик Григорий Старостин.
Нам выдали пулемет Дегтярева и пулемет «Вепрь», три гранатомета. Также в наше распоряжение поступила семидесятимиллиметровая безоткатная пушка. Миномет и еще два крупнокалиберных пулемета достались отделению полковника. Впрочем, легкий пулемет Дегтярева они тоже взяли.
Иванов умел управляться с пушкой, в подручные ему выделили Джальчинова и Старостина. Поручик, после того как пробьет десять, должен был заминировать поле, по которому пойдут в наступление персы. Мин, однако, ему дали негусто — две противотанковые и пять противопехотных. Регламент боя, куда от него деться? Китайцы все проверяли…
Мы с казаками планировали осуществлять прикрытие пушки — если персы пойдут в штыковую атаку впереди танка. Снарядов с картечью у нас не было, только пятнадцать кумулятивных и пятнадцать осколочных — по три ящика. С пулеметом управится Чекунов, еще один пулемет останется в резерве — у Джальчинова, у Пальцева всегда будет наготове РПГ-7, а я обойдусь автоматической винтовкой и осколочными гранатами. Связка кумулятивных гранат будет в каждом окопе, осколочные гранаты носим при себе.