ЖУРНАЛ «ЕСЛИ» №8 2007 г.
Шрифт:
– Выводов пока два, – сказал Хью Грамон, присаживаясь на диван рядом с плачущей принцессой. – Первый: водяные снова размножились и несут угрозу Империи. Второй: они встречались с западными эльфами. Где, когда – пока неизвестно. Но будет известно.
– Я вам с трудом верю, – усомнился Ахастиаль.
– Платок! – Хью изящно взмахнул трофеем. – Неопровержимое доказательство! Но я, кажется, кое-что забыл… Прошу меня извинить.
Мага он нашел в капитанском отсеке.
22.
История
Истории, которая длиннее.
А над самой длинной,
Наверное, зевает и Творец.
Новые сапоги немного жали. Особенно правый. «Сапог мой правый – парень бравый… – вспомнил Римти. – Как там дальше? Да ладно, еще сочиню».
Они шли по проселочной дороге, приближаясь к постоялому двору. Надежные, обжитые имперские места. Вкусная пища, крепкое вино, вежливые граждане.
– А когда Офа вылечится, ей дадут гражданство? – спросил Кей.
– Попросим – дадут, – кивнул Хью. – Не волнуйся, с ней все будет в порядке. Если меня не будет в столице, иди к Жекоби, он поможет.
– Где же мне его найти?
– Ну… Я дам тебе один адресок.
Помощь прибыла на мост к вечеру – в том числе и мягкие, рессорные кареты для пассажиров высшего класса и раненых. Грамон сунул браминам какую-то записку, и Офу положили на лучшее место без всяких вопросов. Солдаты и экипаж остались охранять поезд, ждать новых троллей, а Жекоби умчался верхом по своим, особо важным делам. Только Кей и Хью пошли пешком.
– Я думал, вы всегда торопитесь.
– Мы? – Грамон усмехнулся и вытер пот с лысины. – Кто как. Я думаю, что дело не в спешке, а в ритме. Чтобы быть там, где ты нужен, можно бежать, а можно ползти, только скорости должны быть кратными. Понимаешь?
– Даже не пытаюсь.
– Я тоже. Но в любом случае приятно прогуляться, подумать о том о сем… В компании с приятным во всех отношениях попутчиком. Тем более, что никто не должен знать, как я выбирался с Северных Территорий и что там делал.
– Я никому не расскажу, – на всякий случай сказал Кей.
– Да ты вообще славный малый! – Хью приобнял его. – Только стишки сочиняешь дурацкие и нож в дело пускаешь не думая. И то, и другое может довести тебя до беды. Ну ничего, доберемся до столицы, пристроим тебя к какому-нибудь делу. Офу тоже… Пока мы охраняем Империю, она охраняет нас. И с водяными справимся.
– Я знаю, – кивнул Кей Римти, не отрывая голодных глаз от постоялого двора.
«Есть двор, в котором я как вор. А есть другой, я там герой. И вечером и поутру я от двора хожу к двору. Живу я так, и скажет всяк…»
– Да перестань шевелить губами!
ФРЕД ЧАППЕЛЛ
ТАНЕЦ ТЕНЕЙ
У Астольфо, которого публика, пусть и не слишком охотно, все же признает выдающимся мастером торговли тенями, нет отбоя от коллекционеров. Их влечет именно его гений, поскольку физически он ничем к себе не располагает. Иногда, раздражаясь, он говорит мне:
– Фолко,
При этом я всего на полголовы выше пухленького, лысоватого, подвижного человечка, а вес – пятнадцать стоунов [8] – не так уж велик и ненамного больше его собственного. К сожалению, в мои обязанности входит терпеть подобные замечания, и эти, и куда более язвительные, но, в конце концов, я сам напросился к нему в ученики.
8
Английская мера веса. Один стоун – 6,35 кг. (Здесь и далее прим. перев.)
Четыре долгих сезона я пытался освоить умение, мастерство и, наконец, искусство торговли тенями, и если действительно хотел достичь желаемого, только Астольфо мог посодействовать мне. Однако сейчас я пребывал почти в такой же растерянности, как в тот день, когда ворвался в его особняк, воззвал к терпимости и великодушию и был принят на службу.
Однажды он, не вдаваясь в детали, упомянул о пороке собирательства. И хотя вроде бы говорил между прочим, я давно понял, что он ничего не делает зря.
– Что ни говори, а это действительно порок, – заметил он, вскидывая на меня серые глаза, в которых так редко светились искорки юмора. – Я знал человека, потратившего все свои деньги на безделушки. Он мог выбросить целое состояние на коллекцию пробок от парфюмерных флаконов, на элегантные головки шпажных эфесов, на монеты прославленных государств, давно ушедших в прославленное прошлое. Потом подобные ценители отправляются на тот свет, а обедневшие потомки разбрасывают эти сокровища по всему миру за малую часть их истинной стоимости. Так что собирательство, Фолко, не что иное, как дорогостоящее тщеславие.
– Насколько я понимаю, исключение вы делаете только для собирателей теней.
– А собиратели теней хуже всех, – объявил он, – поскольку не только сами предметы стоят безумных денег, но приобрести к ним тонкий вкус и чутье – и трудно, и дорого. А во сколько обходятся уход, хранение и, при необходимости, реставрация!
– Но все же большую часть дохода вы получаете именно от коллекционеров.
Астольфо тяжело вздохнул и поморгал красноватыми веками.
– Я веду бесплодное существование. И не могу понять, почему тебя влечет столь никчемный образ жизни.
Я мог бы разразиться длинной тирадой об очаровании этого бизнеса и о том, почему в моем представлении он был и остается самым деликатным, самым умным, самым сложным способом заработать на жизнь. Но я слишком часто испытывал на себе кнут ядовитого сарказма своего злоязычного наставника. И поэтому всего лишь осведомился, какое занятие он считает более достойным.
– О, я бы просто ушел на покой и посвятил себя серьезному изучению трудов древних мудрецов. Пытался бы достичь невозмутимости ума и уравновешенности характера. Старался бы всегда оставаться жизнерадостным в этом мире бесплодного соперничества и злобных раздоров.