ЖУРНАЛ «ЕСЛИ» №8 2007 г.
Шрифт:
– Я приехал из Нового Израиля, – проговорил он, – чтобы поделиться с вами информацией об удивительных научных открытиях, сделанных недавно нашим Обществом Вечных Истин.
Угроза еще одной лекции, касающейся научных, хотя бы и «удивительных» открытий, могла бы не на шутку напугать аудиторию, но энтузиазм, который излучал израильтянин, оказался заразительным.
– Для пущей наглядности, – начал Шломо, – позвольте задать вам один простой вопрос. Приехав в ваш прекрасный город, я не мог не обратить внимания, что его жители и гости говорят на множестве самых разных языков. Между тем
Подобное вступление многим показалось странным, однако около десятка человек все же выкрикнули, правда, не слишком уверенно:
– Амлийский!
Шломо Леви изобразил вежливые аплодисменты.
– Прекрасно. И как по-вашему, откуда взялся этот язык?
Винкас почувствовал, что интерес толпы стремительно слабеет, однако после нескольких мгновений угрюмого молчания, ответить на вопрос гостя взялся Хан Пенгью:
– Он взялся из древнекитайской провинции Ам-Ли, как должно быть известно каждому образованному человеку.
– Ага!… В школе мне говорили то же самое, а между тем это неверно. В Древнем Китае действительно была такая провинция, однако наш общий язык некогда носил название универсального стандартизированного английского, или сокращенно – УСА. Древние просто обожали подобные сокращения.
– А как вы об этом узнали? – с сомнением в голосе вопросил Пенгью.
– Я мог бы сказать, но лучше покажу, – ответил Леви и извлек из своего мешка плоскую прямоугольную коробку длиной примерно в фут, похожую на плиту белого кварца. В центре обращенной к зрителям поверхности поблескивало золотом вделанное в камень стилизованное изображение не то персика, не то яблока.
– За последнее десятилетие, – проговорил Шломо, осторожно поставив коробку на небольшую деревянную подставку, – археологи Нового Израиля под руководством главы нашего Ордена Моше Авраама обнаружили в развалинах древнего города Теля-Вива больше двух десятков подобных предметов. Кроме того… – Он снова запустил руку в мешок и достал длинный, черный, заостренный стержень. – Кроме того, мы нашли множество вот таких штук, которые получили у нас название «цветов пустыни»…
Шломо Леви воткнул острие в щель между досками настила.
– Абракадабра!… – произнес он с интонацией провинциального фокусника и раздвинул состоявшую из нескольких тонких пластинок верхнюю часть стержня, превратив ее в подобие круглого черного веера. Наклонив стержень так, что плоскость веера оказалась повернута к солнцу, Шломо вытер со лба воображаемый пот и снова поклонился, словно отвечая на аплодисменты.
– Предназначение стержней и белых блоков оставалось для нас загадкой, и только четыре года назад нам удалось проникнуть в их тайну.
Внезапная вспышка интуиции подсказала Винкасу, что черные стержни каким-то образом аккумулировали солнечную энергию и передавали ее загадочным блокам, которые, вероятно, представляли собой электрическое устройство. Чего он никак не мог понять, так это зачем подобное устройство понадобилось Леви в непосредственной близости от Пагмаса. Насколько он знал, Станция не только обеспечивала магов необходимой для создания иллюзий
Неужели эти белые коробки были предтечами Энергетических Станций?
– Как-то на раскопках в южной Калиф-Орнии, – продолжал Шломо Леви, – меньше чем в четверти мили от печально знаменитого зоопарка Зен-Диго, где Древние, по всей видимости, пытались воссоздать во плоти некоторых мифологических чудовищ, равви Авраам нашел запертый ящик, спрятанный под угловым столбом заброшенной синагоги «Храм Бет Израиль». Внутри этого ящика… – Шломо выдержал театральную паузу, – находился еще один такой блок, который оказался инициирован – сейчас мы говорим «запрограммирован» – и мог сообщить о себе все необходимые сведения. Для этого нужно было выполнить очень простые письменные инструкции, которые находились в том же ящике. Мы их расшифровали и прочли. Так нам стало известно, что эти белые блоки называются «компьютерами», хотя большинство из нас предпочитают изобретенный Моше Авраамом термин «цуремет», который можно перевести как Скала Правды или Камень Истины. Компьютер, который вы видите перед собой, содержит точную копию всей информации, найденной нами в зендигском Камне Истины. Прошу минуточку внимания…
Шломо нажал на стилизованное изображение яблока, и над белым блоком тотчас возник правильный вертикальный прямоугольник, словно заполненный равномерно мерцающим жемчужно-серым туманом. В нижней части прямоугольника горели какие-то маленькие цветные изображения. Толпа негромко ахнула, когда Шломо погрузил палец в туман и коснулся одного из этих изображений, а то, в свою очередь, развернулось, увеличилось в несколько раз, превратившись в анимированное изображение мужской головы. У мужчины были гладко причесанные черные волосы, разделенные с левой стороны безупречно-прямым пробором, квадратное лицо, крупный нос картошкой, большие, широко расставленные темные глаза под черными бровями и мясистые губы, на которых играла легкая полуулыбка.
– Автономный имп! – воскликнул сидевший в переднем ряду маг Мокшананда, и Винкас почувствовал, как любопытство сменилось в нем отчетливым беспокойством. С таким устройством, если только догадка Мокшананды была верна, израильтянину ничего не стоило выиграть Золотой Тор.
– Не имп, а всего лишь наставник, – поправил Шломо, улыбаясь от уха до уха, или, вернее, от серьги до серьги. – Уважаемые жители Зен-Лу и не менее уважаемые гости фестиваля, позвольте представить вам мистера Стернза – электронного наставника, учителя и консультанта по любым вопросам.
Мимические мышцы на лбу мистера Стернза пришли в движение, темные брови сдвинулись, и приятный, звучный баритон произнес:
– Я приветствую тебя, Шломо, но я регистрирую присутствие других людей. Если хочешь, я могу сделать наш разговор строго конфиденциальным. – Его амлийский был безупречным, но в нем слышался легкий акцент, принадлежность которого Винкасу никак не удавалось определить.
– В этом нет необходимости, Стернз, – ответил израильтянин и повернулся к зрителям. – В последних рядах!… Всем видно и слышно?