Журнал "Компьютерра" N747

Журнал Компьютерра

Стивен Хэтфилл появился в MRIID в 1997 году, где занимался изучением вируса Эбола, но задержался тут ненадолго. Уже в 1999 он стал консультантом в хайтек-корпорации SAIC, известной тесными связями с Пентагоном и спецслужбами США, по заказам которых здесь ведется множество секретных разработок. По заданию руководства SAIC (а согласно данным Розенберг, по контрактзаказу ЦРУ) в 1999 году Хэтфилл непосредственно участвовал в подготовке аналитического отчета о возможностях биотеррористических атак на основе рассылок писем с антраксом. При сравнении этого документа с печальными событиями осени-2001 напрашивается вывод, что отчет Хэтфилла — это фактически план осуществленной атаки, вплоть до мелких

деталей. В документе, к примеру, сделан расчет максимального количества порошка — 2,5 грамма, — которое можно положить в конверт, не привлекая внимания подозрительными утолщениями.

Установлено, что в письме сенатору Дашле было 2 грамма порошка…

Начав разработку Хэтфилла, ФБР собрало на него огромное количество косвенных улик, с которыми тут же знакомили прессу, дабы сформировать в глазах публики образ практически установленного преступника.

Однако Хэтфилл оказался крепким малым и, в отличие от быстро сломленного Айвинса, кинулся в атаку. Он стал проводить прессконференции о своей абсолютной невиновности и с помощью адвокатов методично засуживать всех, кто его бездоказательно обвинял, — от газет и авторов статей до Министерства юстиции и генерального прокурора. Причем делал это, надо отметить, с немалой финансовой выгодой.

Но зачем?

Итак, что же, в конце концов, мы имеем?

Неопровержимые факты таковы: биотеррористическая атака на США подготовлена в правительственных лабораториях, причем антракс взят из армейских арсеналов страны. В частной корпорации, работающей по секретным заказам спецслужб, имелся четкий, подготовленный экспертами план, соответствующий проведенной атаке. Есть также документальные свидетельства тому, что сотрудники аппарата Белого дома за несколько недель до антракс-атак начали получать от медиков антибиотик ципро, используемый в США как основной антидот от сибирской язвы. Внятных объяснений такой прозорливости общество не получило до сих пор.

Аналогичным образом по сию пору не установлены и "четыре серьезных источника" в правительственных структурах, независимо друг от друга сливавшие в прессу информацию о том, что в антраксе из писем обнаружен бентонит — своего рода "химическая подпись" отравляющих веществ, производимых в Ираке режимом Саддама Хусейна. Вскоре стало известно, что это заведомая ложь, умышленное распространение которой в данном контексте, строго говоря, является преступлением. Однако виновных не только не нашли, но никогда и не искали (ибо они гарантированно известны тем журналистам и конгрессменам, включая нынешнего кандидата в президенты Джона Маккейна, которые доверительно получали и широко распространяли дезинформацию).

Авиационные террористические атаки 9/11, безусловно, были сильнейшим психологическим потрясением для американской нации, однако без почтовых антракс-атак сентябрьские теракты так и остались бы отдельным, изолированным эпизодом. Именно письма с антраксом, первые из которых были отправлены всего через неделю после 11 сентября, способствовали нагнетанию массового страха и нервозности, породивших тот специфический климат, который царил в стране на протяжении нескольких последующих лет. Причем, коль скоро и теракты 9/11, и все письма с антраксом имели отчетливые признаки источника опасности ("Смерть США, смерть Израилю, Аллах велик"), у народа складывалось впечатление, что под угрозой исламского радикализма оказались, ни много ни мало, сами основы социального порядка в государстве.

Понятно,

наверное, какие выводы следуют из всей этой истории. В мае прошлого года, когда расследование антракс-атак в очередной раз забуксовало, один из адресатов смертоносных писем, сенатор Патрик Лихи, сказал в интервью: "Я думаю, что в нашем правительстве есть люди наверняка в самой сердцевине, — которые знают, откуда все это пришло. Возможно, эти люди не имеют ничего общего с содеянным, но они безусловно знают, откуда это появилось"…

ОКНО ДИАЛОГА: Братство лисы

Автор: Илья Щуров

Если на какой-нибудь международной конференции, связанной с Интернетом или свободным программным обеспечением, вы вдруг услышите имя Гэндальф, не пытайтесь разглядеть в толпе благообразного старца с длинной бородой и магическим посохом. Скорее всего вы увидите энергичного молодого человека в футболке с символикой Mozilla, который с удовольствием расскажет вам об открытых проектах, сообществах и будущем веба. И, поверьте, его стоит послушать — не так часто встретишь такой заряд энтузиазма и увлеченности своим делом в современном мире.

В миру Гэндальф известен под именем Збигнев Бранецкий (Zbigniew Braniecki). Он родился в Польше и сейчас работает в корпорации Mozilla (принадлежащей одноименному некоммерческому фонду). Разработкой браузеров заинтересовался в 2000 году — когда Netscape (кодовая база которого легла в основу тогда очень молодого проекта Mozilla) криво отобразил написанную им веб-страницу. "Я попытался сообщить разработчикам, что у них в браузере ошибка, но они быстро объяснили, что есть такая штука, как веб-стандарт, и на самом деле ошибка у меня", — вспоминает Гэндальф. Попутно он узнал, что браузер Mozilla является открытым проектом, в котором может принять участие любой человек, и эта мысль захватила его воображение:

— Совсем недавно было только два браузера, создаваемых Microsoft и Netscape, и веб-разработчики могли лишь следовать тому, что решили эти две компании. И вдруг мне говорят, что я могу сам влиять на механизм работы браузеров, быть не потребителем, а производителем, активной стороной.

Збигнев стал участвовать в польском сообществе Mozilla, занимавшемся локализацией браузера, и начал с упрощения связи с разработчиками, чтобы иметь возможность донести до них проблемы, с которыми сталкиваются пользователи в Восточной Европе.

— Когда речь идет о локализации, нужно думать не только о переводе, но и об интеграции в другую культуру, о том, как люди в разных странах используют Интернет поясняет Збигнев. — Например, преимущественно американская команда разработчиков изначально не учитывала, что в восточноевропейских языках есть такие странные вещи, как склонения, и нам потребовалось несколько лет, чтобы достичь взаимопонимания в подобных вопросах.

В какой-то момент Бранецкий решил, что пора поискать работу, связанную с Mozilla, и оказался в компании-стартапе Flock, занимавшейся созданием одноименного революционного "социального браузера". А еще через пару лет, когда Flock выпустила версию 1.0, он перешел в Mozilla Corporation. Збигнев занимался и продолжает заниматься программированием, но существенная часть его работы состоит в выстраивании отношений с сообществами — в случае Mozilla речь идет в первую очередь о европейских региональных сообществах, занимающихся локализацией. Эта деятельность оказалась настолько интересной, что Збигнев ушел в нее с головой.