Журнал Наш Современник №10 (2003)
Шрифт:
Говорит Наталья Михайловна Савельева, вдова Анатолия Николаевича:
— Больше своей жизни он ценил жизнь тех, кого по долгу службы и в силу своей профессии призван был защищать и охранять. А жизнь он любил, говорил: “Нет ничего, что было бы дороже жизни”. Никакие деньги, никакие почести и награды не заменят мне мужа.
Анатолий Савельев родился в самом центре Москвы. Имя ему дали в честь дяди, который был танкистом и геройски погиб в годы Великой Отечественной войны. Детство Толи прошло с бабушкой. Он рано научился брать на себя ответственность — был в маленькой семье единственным мужчиной. Окончив авиационный техникум, пошел работать на авиазавод. Но уже тогда он мечтал служить Отечеству, хотел работать в системе государственной безопасности. Отслужил срочную, окончил физико-математический факультет пединститута, Высшую школу КГБ, и вот наконец мечта сбылась — он в числе
Слово Наталье Михайловне Савельевой:
— Мы с Толей познакомились в походе. Мне было семнадцать лет, а Толя на четыре года старше, учился в институте. Через три дня после знакомства его забрали в армию. Он мне часто писал, я ему отвечала. Когда он вернулся, первым делом зашел ко мне, а уходя, попросил разрешения прийти снова. Назавтра появился и... сделал мне предложение. Я ответила не сразу, сомневалась в своих чувствах, присматривалась. Толя всегда был очень пунктуальным, внимательным и заботливым. Но однажды, 8 марта, он вдруг не пришел меня поздравить. Я поехала к нему узнать, что случилось. Оказалось, у него заболела бабушка. Он бегал по аптекам, сидел с ней, менял белье. Помню, я этому поразилась и подумала: “Если он так к ней относится, то и ко мне будет внимательным”. Тогда-то я и решила выйти за него замуж. Только лет через пять поняла, что люблю его по-настоящему. Начались будни офицерской жены. Он уезжал в командировки, и я никогда не знала, где он, скоро ли вернется домой. В общем, не жизнь, а постоянное ожидание. Работа его была окутана тайной и всегда стояла для него на первом месте. Старшую дочку я рожала, когда муж был на очередном задании далеко от Москвы. Когда он вернулся, привез мне кучу цветов, сказал: “Назовём дочку Наташенькой в твою честь. Теперь у меня две Наташи — маленькая (я невысокого роста и тогда была очень худенькая) и малюсенькая!”…
Готовясь к проведению вечера памяти, я проговорила с Натальей Михайловной более восьми часов. Того, что я узнала, хватило бы по меньшей мере на повесть. Передо мною вставал добрый, красивый и сильный русский человек.
Отзывчивость, готовность прийти на помощь проявлялись у Анатолия с детства. Из воспоминаний его армейского друга: “Забирали нас в армию зимой, стоял трескучий мороз. Мы долго мерзли в ожидании автобуса. Сильнее всех замерз худенький парнишка в кепке, посинел, дрожит весь, зубы стучат. Анатолий, недолго думая, снимает с себя шапку-ушанку, надевает парню на голову… Служить мы попали в Молдавию. И вот один взвод (молдаване) сдает другому (русским) бытовку, в ней непорядок. Возникает конфликт, наиболее горячие головы уже передергивают затворы автоматов. И тут Анатолий говорит: “Ребята, вы меня сначала убейте, потом разбирайтесь!” Это неожиданное предложение сразу же погасило страсти, и конфликт мирно разрешился… Однажды, будучи в увольнительной, мы с Анатолием зашли в кафе. Еда там была отличная, сметана такая, что ложка стоит, бублики румяные... В общем, пальчики оближешь. Получали мы, солдаты, в месяц десять рублей восемьдесят копеек. Деньги тогда приличные, поесть можно было вволю. Я заказал себе обед, начал есть. А Толя рядом глотает слюну. Я говорю: “Ты почему ничего не взял себе?” “Не хочу”, — отвечает. Но я вижу — голоден. Пошел, взял ему обед, и тут выяснилось, что все деньги, которые получал, он до копейки отсылал в Москву бабушке”.
Затем я отправилась в подразделение антитеррора “Альфа”. Весть, что в одном из кабинетов идет разговор о Савельеве, быстро облетела “альфовцев”, и вскоре все, кто в это время был свободен от службы, стали моими собеседниками. Я ловила каждое слово. Ведь для меня, гражданского человека, подвиг — событие! А тут — работа. За нее мало платят, на ней можно стать инвалидом, погибнуть! Но “Альфа” — это больше, чем работа. Это способ самовыражения, это образ жизни. Есть люди, которые не могут иначе! Таким был Анатолий Савельев. Профессионал экстра-класса. Отчаянный смельчак и осторожный прагматик. Строгий командир и надежный, верный друг.
Прошел все горячие точки — их стало так много на карте в последние годы: Кабул, Баку, Тбилиси, Ереван, Вильнюс, неоднократно Чечня. Из тех командировок, несмотря на всю их опасность, в родную Москву он возвращался живой! Собирались близкие, друзья, звучали песни (одна из самых любимых: “Дорогая моя столица, золотая моя Москва!”). Душа общества, добряк Савельев... Спели по куплету его любимых песен, вспомнили, как у одного из “альфовцев” был юбилей, он приглашает Анатолия Николаевича. Тот поехать не может и, чтобы как-то сгладить
Вспомнили, как начальник штаба берег традиции “Альфы”, как поднимал ее боевой дух. “Сотворим что-то невероятное, невозможное, потом оглянемся и поразимся: неужели мы это сделали? — вот что такое дух, вот что такое хорошая боевая песня!” — говорил он. Вспомнили о его неординарном мышлении, молниеносной реакции, способности мгновенно схватывать суть дела. Вспомнили, как он был прост и доступен, силен и бескорыстен, как, будучи уже полковником, сам тренировал молодых бойцов, показывая приемы рукопашного боя, как не терпел лжи, лести и трусости, как любил и берег людей, как ценил жизнь... Вспоминали дружеские застолья, в них Савельев тоже был заводилой, запевалой, тамадой. Когда произносил третий тост за павших, начинал перечислять не только родных, близких и друзей, но всех русских героев, чуть ли не с Александра Невского. “Это корни наши”, — говорил он. Вспомнили, как редко применял оружие — мог любого убедить словом. И того безумного террориста у стен шведского посольства, наверное, тоже надеялся уговорить сдаться.
Друзьям Савельева было что вспоминать: они творили историю. “Альфа” отказалась штурмовать здание парламента в 1991-м: там были русские люди. “Альфа” нарушила приказ о штурме Белого дома в 1993-м — там вновь были свои. Могла начаться гражданская война, а командиры “Альфы” хорошо знали, как развязываются войны. Они учили уроки истории, недаром любимым занятием Савельева было чтение исторической литературы, особенно документов. От рук “альфовца” в Белом доме не погиб никто. Прошло десять лет, и стало очевидно: Ельцин был плох, но и Руцкой с Хасбулатовым, нынче призывающим на помощь в наведении конституционного порядка в Чечне иностранные войска, не лучше. Немедленное “Разрешите выполнять?!” не всегда приводит к хорошим последствиям.
После ослушания начались годы опалы и унижений. Многие тогда ушли из “Альфы”. Савельев не ушел. Не потому, что идти было некуда — каких только должностей и окладов ему не предлагали коммерсанты! Но он упорно, упрямо тянул лямку “государевой службы”. “Кто еще их научит всему тому, что умеем мы?”, — говорил он друзьям о новом пополнении. Из того, первого, набора к 97-му году в “Альфе”, кроме него, никого не осталось: кто погиб, кто ушел, кто умер... “Альфа” была родным домом полковника Савельева, его любимым детищем, а он был ее душой.
Он хотел прослужить четверть века, не хватило полутора лет. Работал за идею: материальная сторона жизни для него лично мало что значила. Обычно слабые спотыкаются на трех камнях преткновения: слава, деньги, власть. Савельев был сильным. Пройдя огонь и воду, он не споткнулся, хотя камней на его прямую и честную дорогу было подброшено предостаточно.
Говорит Наталья Михайловна Савельева:
— Такого семьянина, каким был мой муж, поискать, но все равно служба для него была превыше личного счастья. В 1995 году произошел теракт в Буденновске, при освобождении больницы от банды Басаева погибли трое подчиненных Анатолия Николаевича. Я очень все это переживала. Я уже попадала в клинику неврозов во время его последней командировки в Афганистан, когда оттуда приходили “цинки”, а от него долго не было никаких известий. На этот раз, после Буденновска, я взмолилась: “Не могу больше! Или я или служба!” Вместо ответа он взял меня и дочь на похороны ребят, после спокойно сказал: “Ты не можешь? Ты и уходи! А я никуда не уйду!”. Я поняла, что всю жизнь буду нести этот крест, и мы больше никогда не возвращались к этому разговору.
Жены офицеров! Отдельная тема, отдельная песня! Любая семья держится на любви. Семья офицера держится т о л ь к о на любви, и с к л ю ч и- т е л ь н о на любви. Потому что перенести тяготы мужниной службы может только по-настоящему любящая женщина. Особенно сейчас, когда в брак с офицером вступают совсем не по расчету. Невесты поколений 50—80-х хорошо помнят, что выйти замуж за военного тогда считалось удачей. Семья не нуждалась, квартиры давали, войны не было... Теперь престижные женихи — бизнесмены и банкиры, менеджеры и брокеры, дилеры и дистрибьюторы. Офицеры, как, впрочем, вообще люди труда, в этой табели о рангах не значатся. Да и само понятие семьи претерпело изменения. Стало модно сожительствовать, “партнерствовать”, не заводя детей. Стало модно жить “шикарно и круто”. “Купи это, и тебе позавидует сосед!”, — кричат рекламы всего и вся. Не забота друг о друге, а бои самолюбий местного значения.