Журнал Наш Современник №12 (2004)
Шрифт:
Пилсудский предпринял хитрую попытку торпедировать Восточный пакт, предложив привлечь в него и Румынию. Тем самым нарушалась бы геополитическая антигерманская направленность пакта, призванного воспрепятствовать гитлеровской агрессии на Восток. Румыния принадлежала к Юго-Восточной Европе, а ее дипломатия четко выражала антивенгерскую и антиболгарскую линию. В то же время за Будапештом и Софией стоял Рим. Включение Румынии в пакт привело бы к его размыванию и резко обострило бы отношения Франции и СССР с Италией, чего обе страны желали бы избежать.
Сталин разгадал замысел Пилсудского
Пилсудский попытался в противовес Восточному пакту создать союз Польши с Латвией и Эстонией. Но даже эстонская пресса отмечала, что, в отличие от Восточного пакта, союз этих трех государств крайне маломощен и не способен обеспечить неприкосновенность их границ.
Сталин, опираясь на поддержку Каунаса (тогдашней столицы Литвы), настроенного антипольски, опередил Пилсудского, пригласив в Москву министров иностранных дел Латвии и Эстонии. Он уговорил их не принимать польские предложения. Тем временем Пилсудский, проводя курс на хотя бы относительную изоляцию СССР, старался затруднить его вступление в Лигу Наций. И все-таки Сталин, действуя через Францию, добился поддержки большинства государств, входящих в эту главную тогда международную организацию.
Вскоре он решил использовать Париж и для нажима на Польшу с целью вступления ее в пакт. На этот раз французские дипломаты потерпели в Варшаве неудачу. Летом 1934 года Пилсудский демонстративно отказался от приема советских моряков, корабли которых нанесли дружеский визит в Польшу. Виленская газета “Слово” выступила с грубыми оскорблениями советских летчиков, входивших в военно-воздушную делегацию. Учитывая то, что все печатные материалы о визитах представителей Красной Армии в Польшу подвергались предварительной цензуре, было ясно, что эта “ложка дегтя” была пролита с ведома польского военного министра.
Антисоветские демонстрации пан Юзеф предпринял, ориентируясь на Берлин. Но ими он не ограничился, налаживая дружеские связи со своими опасными, но близкими ему по духу западными соседями. В конце января 1935 года польский диктатор пригласил на охоту Германа Геринга, тогдашнего нациста № 2. Но когда Геринг предложил Пилсудскому организовать вместе поход на Украину, то неожиданно получил ответ от старого маршала: Польша заинтересована в мирных отношениях с СССР, с которым у нее общая граница протяженностью в тысячу километров.
Чем был продиктован этот ответ? Возможно, опасением осложнений с Францией — союзницей Москвы или стремлением обеспечить наиболее выгодные условия договоренности с Германией. Не исключено, что предполагалось таким образом усыпить бдительность Сталина. А он решил использовать слова Пилсудского для укрепления западной границы своей страны. В марте на переговорах с министром иностранных дел Англии Иденом он заявил о незыблемости внешнеполитической линии советского правительства соблюдать неприкосновенность
Политика “равновесия” продолжалась. Каковыми были бы дальнейшие ее перипетии, неизвестно, ибо в мае 1935 года Пилсудский скончался. Он так и не осознал, с какой стороны грозит Польше смертельная опасность. Его попытки заигрывать с западным соседом лишь усиливали его аппетиты по мере того, как росла военная мощь вермахта. Устойчивая неприязнь и недоверие Пилсудского к России — как царской, так и советской — делали его слишком близоруким политиком. Противопоставляя европейскую “западную цивилизацию” восточной, которую буржуазная пропаганда называла варварской, он совершал грубейшую ошибку. Ведь свирепые варвары напали на Польшу именно с Запада, подмяли ее под себя и двинулись дальше на Восток. А освободила ее именно советская страна, руководимая Сталиным. Но всего этого Пилсудскому так и не довелось узнать.
Станислав КУНЯЕВ • Кто расстреливал белорусских партизан? (Наш современник N12 2004)
Станислав КУНЯЕВ
Кто расстреливал
белорусских партизан?
Шляхтичи из “Новой Польши” никак не угомонятся: после моей работы “Шляхта и мы” они вгрызаются в каждый мой комментарий о польско-советских отношениях.
В февральском номере “Новой Польши” за 2004 год опубликован материал Петра Мицнера “Интернированные союзники”, который начинается так:
“В статье “Братец кролик в европейском и мировом зверинце” (“Наш современник”, № 10, 2003) Станислав Куняев пишет о польских солдатах, оказавшихся после II Мировой войны в советском плену. Куняев приводит цифры: 60 тысяч, в т. ч. пять генералов. При этом он инсинуирует, что эти люди сражались на стороне фашистской Германии. Между тем в действительности это были бойцы польского подполья, в основном Армии Крайовой, которые в 1943—1944 гг. вместе с Красной Армией и пытались освободить Волынь, Литву, Люблинское воеводство и другие восточные земли от немецкой оккупации. После выполнения этой задачи они были арестованы и сосланы в лагеря”.
Некоторая шляхетская подлость автора заключается в том, что якобы инсинуация (“инсинуирует”) о польских военнопленных принадлежит мне. Между тем Петру Мицнеру, читавшему мою статью “Братец кролик...”, должно быть известно, что я там писал, обращаясь к польскому историку Анджею Новаку: “Вам надо прочитать книгу австрийского историка Стефана Карнера “Архипелаг ГУПВИ”. Там Вы найдете таблицу со сведениями о том, сколько военнопленных и каких национальностей содержалось после войны в советских лагерях. Среди прочих — 60 272 человека в графе “поляки”, там же наткнёшься, как бы это ни было Вам неприятно, на 5 польских генералов”. Эти слова я написал в ответ на восклицания Анджея Новака из декабрьского номера “Новой Польши” за 2002 год: “Что именно означает эта цифра... ни один историк до сих пор не слыхивал о польских коллаборационистских формированиях, сражавшихся против Советского Союза”.