Журнал Наш Современник 2007 #4
Шрифт:
Главнокомандующий эстонской армией генерал Лайдонер позже вспоминал, что сразу после заключения советско-германского договора о ненападении “Пятс предложил послать кого-либо из военных немедленно в Берлин, чтобы постараться узнать через военные круги, а если можно — через адмирала Канариса истину по этому вопросу. Я предложил послать туда полковника Маазинга, как наиболее известного Канарису. В тот же день или днем позже Маазинг вылетел в Берлин и очень быстро вернулся обратно. Особенных результатов он там не достиг, так как адмирал Канарис заявил ему, что относительно договора с Советским Союзом он ничего сказать не может. По возвращении из Германии Маазинг был настроен пессимистически. Во время доклада о результатах поездки в Берлин он заявил мне,
Эстонское правительство, подчеркивал полпред Никитин в своей депеше в Москву, “было и остается враждебным Советскому Союзу. При всем стремлении эстонских правящих кругов говорить о войне нейтрально — их симпатии с Гитлером, с фашизмом”. В то же время, как отмечал К. Никитин, “фашистски настроенные круги (крупные промышленники и торговцы) в пакте о ненападении Германии с СССР видели измену со стороны Гитлера и, не стесняясь, говорили: “Продал, подлец!” Как указывал полпред, “развернувшиеся мировые события стратегически поставили Эстонию в такое положение, что она очутилась лицом к лицу и наедине с красным коминтерновским восточным соседом, который не только сейчас не заикается о каких бы то ни было гарантиях, а того и гляди захочет вдруг вернуть свою бывшую провинцию, если не всю, то по крайней мере пограничные районы, заселенные таким ненадежным и беспокойным в силу национальных со стороны эстонцев издевательств русским населением. Эта боязнь заставила их вновь гнать войска на эстонско-советскую границу и переносить часть укреплений, а частично и строить их заново, на левый берег реки Наровы”.
В то же время начало мировой войны прервало торговые связи Эстонии с рядом стран. Последовавшее ухудшение экономической обстановки заставляло и часть правящих кругов Эстонии задумываться о расширении сотрудничества с Советским Союзом. Подобные настроения широко распространялись среди различных слоев населения. Как отмечалось в отчете полпреда, эта “группа, довольно разнообразная по своему социальному положению, но ненавидящая немецкое прежнее баронство и хорошо помнящая их владычество, говорила, что они с большой охотой готовы пойти под власть СССР… Характерно поведение коммерсантов-евреев. Они открыто говорят: “Чёрт с ними, с магазинами, лишь бы пустили в Россию, всё отдадим, мы просто устали жить…”. О простом рабочем классе и пограничном русском трудовом крестьянстве не говорю. У этих настроение определенное, хотят жить с СССР”.
Антисоветские же настроения разделяла прежде всего наиболее состоятельная часть немецкого меньшинства, проживавшего в Эстонии. Позже в своей беседе с К. Н. Никитиным председатель Государственного совета Эстонии М. И. Пунга сообщал, что ведущие деятели немецкого меньшинства в Эстонии направили Гитлеру петицию с призывом к оккупации страны.
Надежда на то, что Германия помешает вступлению советских войск в Эстонию, проявлялась и в поведении эстонской дипломатии. Вслед за Маазингом в Берлин был направлен агент эстонской политической полиции барон Юкскюль с тем же поручением — выяснить, как советско-германский договор отразится на судьбе Эстонии. Барона обнадежили, а вскоре в середине сентября 1939 года в Таллин прибыл руководящий работник немецкой разведки доктор Клее. Из бесед с ним ведущих членов правительства Эстонии последним стало ясно, что война Германии с Советским Союзом лишь отложена по стратегическим соображениям, а подготовка к войне будет продолжаться.
24 сентября в Москву прибыл министр иностранных дел Эстонии К. Сельтер для подписания советско-эстонского договора о торговле. В ходе переговоров с Сельтером нарком иностранных дел СССР В. М. Молотов заявил о неудовлетворительном состоянии советско-эстонских отношений, сославшись на побег интернированной польской подводной лодки. Сельтеру был представлен проект договора о взаимопомощи, в соответствии с которым СССР получал возможность размещать на территории Эстонии военно-воздушные, военно-морские базы и сухопутные войска. Делегация Эстонии отказалась подписать
Как сообщалось в докладной замнаркома внутренних дел СССР Масленникова от 27 сентября, “в прилегающей к СССР пограничной полосе Эстонии, под видом проведения осенних маневров, происходило сосредоточение полевых частей эстонской армии. Граница была усилена. На отдельные кордоны были доставлены станковые пулеметы и установлены орудия в направлении СССР. В районе Усть-Нарова отмечалось передвижение танков. В город Нарву прибыло несколько войсковых подразделений, приведенных в боевую готовность. На начало октября был намечен призыв состава 1909-1916 годов рождения, а приписанных к артиллерийским частям — в возрасте до 40 лет”. В свою очередь, по сведениям эстонских властей, к границам Эстонии было подведено около 160 тысяч советских войск.
Одновременно сразу после предложения Молотова Сельтеру о заключении договора о взаимной помощи эстонское правительство вновь направило своих эмиссаров в Берлин — полковника Маазинга и барона Юкскюля. Вернувшись в Таллин, они сообщили: германское правительство рассматривает размещение советских войск на эстонской территории как временное явление.
Состоялась также беседа директора “ИГ Фарбениндустри” Фрица Меера с Пятсом. Последний позже вспоминал: “В частном разговоре со мной директор не скрывал, что Германия и после заключения договора с Советским Союзом продолжает старую политику по отношению к СССР. В Германии, по его словам, все больше и больше распространяется убеждение, что природные богатства Советского Союза должны быть доступны только ей. В Германии прекрасно понимают, что Россия их добровольно не уступит и придется бороться. Без борьбы не обойтись, и надо ждать и придется бороться. Все руководящие круги Германии это понимают и уже продолжительное время готовятся к борьбе”.
Как утверждал в своих воспоминаниях X. Р. Лессер, бывший адъютант главнокомандующего эстонской армии генерала Лайдонера, в своем письме Пятсу Гитлер заявил, что Германия не будет возражать, если в Эстонии будут размещены советские войска. В то же время Гитлер просил эстонское правительство “потерпеть” до осени 1940 года. Это письмо во многом объясняло последующее поведение Пятса и его окружения. В эти дни Лайдонер заявил: “Если бы была надежда, что откуда-нибудь придет помощь… то мы бы воевали”.
Однако не только отказ Германии, не желавшей в это время идти на ухудшение отношений с СССР, но и широкая оппозиция такому союзу в Эстонии препятствовали подобному повороту. Признавая непопулярность проектов эстонско-советской войны, Лайдонер говорил: “Нетрудно предсказать, каково было бы влияние коммунистической пропаганды в случае развязывания этой войны… Кроме всего прочего, трудно начать войну, когда тебе предлагают договор об оказании помощи”. Эстонский государственный деятель Пийп констатировал: “Народ сейчас не в таком состоянии, чтобы с ним не считаться”. Консультации, которые правительство Пятса провело с правительством Финляндии, окончательно убедили его в необходимости принять советское предложение.
28 сентября 1939 года, в тот же день, когда был подписан советско-германский договор о дружбе и границе, Эстония и СССР подписали договор о взаимной помощи. Как подчеркивал Риббентроп в телеграмме Гитлеру, направленной в тот же день из Москвы, договор не означал “упразднения эстонской системы правления”. Однако на следующий же день Гитлер отдал приказ о перемещении в Германию 86 тысяч немцев, проживавших в Эстонии и Латвии.
Хотя эстонское правительство знало, что уже не может рассчитывать на поддержку Германии, министр иностранных дел Эстонии К. Сельтер в ходе переговоров в Москве старался свести к минимуму усиление влияния СССР на свою страну, а потому отверг советское предложение о размещении в Эстонии 35 тысяч красноармейцев и соглашался лишь на 15 тысяч. Тогда участвовавший в переговорах Сталин предложил ограничиться 25 тысячами, заметив при этом: “Не должно быть слишком мало войск — а то вы их окружите и уничтожите”.