Журнал Наш Современник 2007 #6
Шрифт:
АЛЕКСАНДР КАЗИНЦЕВ ВОЗВРАЩЕНИЕ МАСС
Часть II
Удар Зульфикара
“ОДИН ИЗ НАС”
Я живу среди народа и
постоянно общаюсь с народом.
М. Ахмади Нежад.
Из письма Дж. Бушу
Он - один из нас.
Тегеранский ремесленник
об Ахмади Нежаде
Невысокий подбористый человек пружинисто шагает посреди толпы. Его окружают военные в экзотически броских мундирах, или ученые-ядерщики в белоснежных халатах, или сельчане в серых хламидах восточной бедноты. Он неизменно в светлом коротком плаще, голова чуть наклонена вперед, глаза прищурены, усмешка в уголках рта.
Он
…бунт на борту обнаружив,
Из-за пояса рвёт пистолет.
Менее всего он походит на президента исламской теократии. И тем не менее, именно он, Махмуд Ахмади Нежад, возглавляет страну, которая в последние годы мощным рывком вышла в авангард мусульманского мира.
До сих пор мы говорили о массах, лишённых лидера. Более того - противостоящих правителям. Увы, это типичная картина. Нынешней весной европейские правящие элиты съехались в Берлин, чтобы с помпой отметить полувековой юбилей Евросоюза. Их встречали многотысячные демонстрации недовольных: половина населения объединенной Европы считает, что “Евросоюз не отвечает нуждам европейцев” (“Евроньюс”, 25.03.2007).
Еще более наглядно противостояние в России. Что заметно даже при просмотре московских телеканалов, откуда в последнее время бдительные редакторы изгнали чуть ли не всё, напоминающее о политике. Но каждая трагическая новость выталкивает на экраны растерянных, измученных людей - родственников жертв очередной катастрофы, матерей покалеченных в армии солдат, отцов похищенных и замученных детей*. И сразу после этого в кадре появляются чиновники - откормленные, дорого одетые, невозмутимые: “Ничего страшного. Меры принимаются…”
Разумеется, с э т и м и ничего “страшного” не случится! Их покой оберегают помощники и охранники. Они живут в ином, параллельном мире, а потому равнодушны к нашим бедам и надеждам - до бесстыдства!
Знакомясь с моими инвективами, читатели могли решить, что я принципиальный противник в с я к о й сильной власти. Этакий анархист на манер нынешних антиглобалистов. Такое впечатление ошибочно. В беседе, которую я готовил для нашего журнала, президент Приднестровья Игорь Смирнов точно сформулировал: “Государство - это защита”. Таким оно д о л ж н о быть. Руководители государства призваны з а щ и щ а т ь нас. А кто же в здравом уме откажется от защиты?
Я сторонник сильной государственной власти.
Во-первых, потому, что п а т р и о т. Чтобы противостоять глобальным вызовам современного мира да и внутреннему российскому “нестроению”, нужен решительный, наделенный широкими полномочиями руководитель.
Во-вторых, потому, что я т р а д и ц и о н а л и с т. Сознание хранителя традиции насквозь иерархично. Причем речь следует вести не столько о социальной иерархии, сколько о “лествице” Бытия. Бог - человек -
и далее всё тварное многообразие занимают в традиционной картине мира каждый свою строго определенную ступень. Традиционалист не видит ничего зазорного в том, чтобы признать первенство старшего по духовному опыту, по возрасту и по чину. Включённость в иерархию делает и его собственное существование з н а ч и м ы м. В этой модели человек раскрывается как н е о б х о д и м ы й э л е м е н т не только социосистемы, но и мироздания. Как сказано в выдающемся памятнике
– А. К.), а будет по чину честна, мерна, стройна, благочинна - никто же не зазрит, никто не похулит, всякой похвалит, всякой прославит и удивитця, что и малой вещи честь, и чин, и образец положен по мере” (“Изборник”, М., 1969).
И наконец, я сторонник сильной государственной власти потому, что
б ю д ж е т н и к. В современном широком значении слова: человек,
живущий на тощую рублевую зарплату. Это богатенькие могут позволить себе “баловать”. Деньги - в зарубежных банках, дети - в заокеанских университетах, случись какая заварушка, и они туда же отбудут. А я, если возникнет хаос, сдохну с голода: ни денег, ни запасов провизии!
Я за авторитетного руководителя, лидера. Могу сказать с архаическим пафосом - вождя!
Но, оглянитесь, где вы такого видите? Беда не в том, что массы бунтуют против властей. Беда в том, что власти “бунтуют” против масс, отказываясь выполнять свои обязанности по их опеке и защите.
Увы, так повелось не вчера. Выразительна древнекитайская мифологема. Как известно, одним из первых теоретиков сильной государственной власти был Конфуций, мудрец, живший в VI веке до нашей эры. Символично, что и м е н н о с н и м приключилась история, которая произвела столь сильное впечатление на его соотечественников, что они в течение двух с половиной тысяч лет хранят память о ней. А теперь о случившемся считают необходимым напомнить и все биографы великого китайца.
Учитель Кун, как почтительно именуют его в Поднебесной, долго не мог реализовать свои теории на практике. Лишь однажды, уже в зрелых годах, он занял высокий государственный пост, став придворным судьей в царстве Ли. Предания идиллически изображают жизнь под его управлением. Исчезла преступность: люди не запирали дома, обронённый кошелек лежал на дороге, пока рассеянный владелец не подбирал его на обратном пути. Удельные владыки - бич древнего Китая - отказывались от привилегий и сами срывали свои крепости в залог того, что не станут более бунтовать против центральной власти. Царство усилилось настолько, что без войн сумело вернуть захваченные соседями порубежные города.
Властитель сопредельного царства Ци задумал низвергнуть Конфуция. Зная о рвении, с которым учитель Кун занимается делами государства, он решил рассорить его с царем Ли - Дин-гуном и заставить уехать из Ли.
Но как вернее достичь цели? Оказалось, ничего сложного. Достаточно было сыграть на низменных страстях государя. Коварный интриган собрал 80 самых красивых девушек царства Ци, велел обучить их соблазнительным танцам и отправил в подарок Дин-гуну. Тот настолько увлёкся обольстительницами, что совсем забросил государственные дела.
Утром, как и положено, Конфуций являлся во дворец, но Дин-гуну недосуг было принимать его. Мудрец вытерпел унижение. Но когда царь пропустил церемонию поминовения усопших - главный праздник китайского календаря, - учитель Кун велел запрячь повозку и покинул столицу.
После этого Конфуций так и не сумел найти места при дворе других китайских государей. Не потому ли он с горечью заметил: “Увы! Трудно осуществить ныне праведный путь. Нет нынче правителя, способного идти им” (Малявин Владимир. Конфуций. М., 1992).