Журнал Наш Современник 2007 #7
Шрифт:
Легко видеть, что и авторитеты, к которым апеллирует Тишков, вовсе не блещут аргументацией и логикой. И тогда почтенный членкор РАН опускается до антинаучного приема: он манипулирует недоказанным как доказанным, стремясь убедить свою аудиторию, что лоббируемые им идеи якобы давно и безраздельно торжествуют в "цивилизованном" обществе и в современном "подлинно научном" мире. С легкостью необыкновенной он утверждает, например:
– "По моим собственным убеждениям, "национальная политика" - это политика осуществления национальных интересов государства. Именно так это принято понимать во всем мире";
– "Может быть, выход из теоретического тупика - в отказе от термина "нация" в его этническом значении и сохранении того его значения, которое принято в мировой научной литературе и международной политической практике,
– "Гражданский национализм, основанный на понятии "народа" как территориального сообщества и понятии "нации" как многокультурной политической общности, считается как бы нормой человеческого общежития… Из этой посылки исходят как большинство государственных доктрин, так и международно-правовая практика".
Ничтоже сумняшеся вся отечественная этнологическая традиция не только противопоставляется западному образцу, но и объявляется неполноценной на его фоне. Тишков прекрасно осведомлен о том, что в России давно сложилась оригинальная научная школа именно в этнологии и антропологии (которыми он, к несчастью, призван руководить) и что постулаты этой школы идут полностью вразрез с его теориями. Описывая сложившуюся в России научную традицию, он констатирует:
– "В советском обществознании понятие нации как некоего архетипа, как "этносоциального организма" утвердилось и остается пока господствующим и противопоставляется этатистскому значению слова "нация" (как согражданство), которое якобы всего лишь утвердилось во французском, а затем и в английском языке";
– "За внешней ругательно-осуждающей дефиницией национализма на самом деле присутствовал безоговорочно господствующий этнонациона-лизм как в науке, так и в политике. Таковой ситуация остается и поныне… Биологический принцип крови оказывается для сторонников таких взглядов важнее культурной включенности - например, знания языка или факта проживания на территории государственного образования";
– "При критическом отношении к биологизаторским моментам, на глубоко примордиалистских позициях стоял и Ю. В. Бромлей, а вместе с ним и все советские обществоведы, для которых базовой категорией и архетипом был "этнос" как "этносоциальный организм", а его высшим типом - нация. В целом, в мировой этнологии и социально-культурной антропологии этот подход остается маргинальным и подвергается серьезной критике".
Тишков вновь и вновь пытается утвердить на голом месте конструктивистский подход, разрушив для этого фронтально противостоящий ему солидарный взгляд отечественной науки: "Мы бы хотели отметить особое значение конструктивистского подхода по двум причинам: во-первых, он все еще остается абсолютно чужд отечественному обществоведению и, во-вторых, именно общественная практика посткоммунистического
пространства демонстрирует изобилие примеров в пользу конструктивистских интерпретаций этничности и этнического конфликта". Однако никакого "изобилия примеров" Тишков именно что не приводит.
Не имея, видимо, настоящих аргументов, Тишков пытается подтвердить свою позицию то якобы международно признанными научными стандартами, то якобы международно признанными научными авторитетами. Забывая, что, во-первых, наука не любит однажды и навсегда установленных стандартов, а во-вторых, что в нашей стране сложилась цельная, непротиворечивая и устойчивая традиция в социальных науках, рассматривающая те же проблемы с диаметральной, противоположной позиции. Твердокаменный "демократ первой волны", Тишков пытается убеждать нас в неполноценности этой традиции по сравнению с западным образцом. Он свято убежден в непогрешимости американской этнополитической модели и, быть может, именно поэтому так явно пренебрегает аргументацией. Ведь для него США - пример и идеал.
Именно как величайший позитив, достойный не просто подражания, а повсеместного утверждения, приводит он данные американской статистики: "В США, по переписи 1980 г., 12 млн граждан не смогли определить свое этническое происхождение по народу-предку и назвали таковым "американское", а более 80 млн указали смешанное происхождение". Как хорошо было бы, с точки зрения Тишкова, чтобы и в России население определилось бы подобным образом именно как "российское", а не русское, татарское, бурятское и т. д.! Ведь, по его мнению, "оснований признать существование общероссийской гражданской общности, а тем более предпринимать
Американские и канадские стандарты играют роль шор на глазах Тиш-кова; но мы-то видим принципиальные отличия этих стран от России, не позволяющие применять данные стандарты в нашей стране. США и Канада - страны, созданные эмигрантами, пришельцами, вторженцами; у этих стран нет и по определению не может быть государствообразующего народа. В России такой народ есть, он один-единственный, и этот народ - русские. Там "нация" - это фикция, обозначающая некий случайно сложившийся мозаичный конгломерат народов (именно поэтому Тишков и утверждает, совершенно ошибочно, будто "нация есть многоэтничное по составу образование, основными признаками которой являются территория и гражданство"). В России же есть русский народ, создавший некогда здесь свою государственность и самоопределившийся на всей территории страны. В США коренные автохтонные народы загнаны в резервации, а все остальные пользуются нравственно оправданным равноправием - все будучи равными по положению пришельцами. В России же русские упорно не идут (и не пойдут!) в резервации, и никакое "равноправие" не кажется им справедливым в стране отцов, которую они столетиями берегут от хищных пришельцев.
Основная беда Тишкова, однако, не в том, что он видит в писаниях отдельных западных теоретиков и в практике отдельных западных стран достоинства, коих там нет. Беда еще и в ущербности его личной жизненной позиции, его credo, о котором он проговаривается невзначай, но очень характерно. Судите сами:
"Человек рождается и живет прежде всего не для служения группе/нации, а для собственного социального преуспевания. И свободу индивид
обретает не в ассоциации, а в диссоциации от группы". Этот принцип "демократического устройства общества" Тишков считает настолько важным и ценным, что дословно повторяет его в книге еще раз.
О том, что сугубо эгоистический, "шкурный" подход является для Тиш-кова глубоко органичным, как и о том, что он сильно ошибся, экстраполировав этот подход на бесконечно чуждый ему русский народ, говорит ошибочный прогноз, сделанный Тишковым с уверенностью пророка: "Главная "неожиданность" ожидает русских к моменту очередной переписи населения в 1999 г. По нашему прогнозу, произойдет резкое уменьшение доли русского населения в России (возможно, с 82% до 70%), но не столько по причине более низкой рождаемости. Миллионы россиян смешанного происхождения, до этого заявлявшие себя русскими, предпочтут сменить свою этничность и "перейти в другой народ" под воздействием социально-политических и культурных обстоятельств… В нынешней и будущей ситуации быть русским может стать менее "выгодно", чем, скажем, евреем, немцем, греком или корейцем, т. к. это обещает лучшие шансы на эмиграцию в страны с более высоким жизненным уровнем и лучшими возможностями для профессиональной деятельности. Отныне безусловные преимущества для лиц смешанного происхождения предоставляет переход в категорию титульной национальности на территории российских республик. Это особенно скажется на этническом составе населения регионов давних культурных контактов с высокой долей смешанного населения, где до этого часто предпочтительный выбор делался в пользу русской национальности (Поволжье и Северный Кавказ)". Как известно, Тишков крупно ошибся, даже слишком крупно для директора НИИ: процент русских в России практически не изменился. Важность "шкурных" мотивов для русского человека он явно переоценил, напрасно посудив о нас по себе.