Журнал Наш Современник №3 (2004)
Шрифт:
Нарком Литвинов неслучайно считался англосаксонским лобби в советском истеблишменте, и при нем о деятельности Совета в НКИД ничего не писали. Однако М. Литвинов сам прекрасно был о ней осведомлен, так как находился в составе группы “из пяти высокопоставленных большевиков”, которая в 1929 году наносила Совету визит, после чего через некоторое время Совет рекомендовал правительству признать СССР. Редкие документы о том визите в России пока еще находятся за семью печатями, поскольку эти большевики “первого” космополитического разлива явно обещали проводить некую экономическую и политическую стратегию, приемлемую для США.
С легкой
США признали СССР лишь после того, как в ходе засекреченного до сих пор визита в 1929 году в США группа из пяти высокопоставленных большевиков “отчиталась” об их дальнейших планах загадочному Совету по внешним сношениям. По словам У. Мэллори, исполнительного директора Совета, эти делегаты дали ответы, которые “удовлетворили аудиторию, состоявшую из американских банкиров, но могли бы дискредитировать этих людей дома”. Удалось установить, что одним из них был М. Литвинов, имевший давние связи в англосаксонском мире, женатый на дочери английского историка и ставший наркомом иностранных дел.
Когда чувство родства с Новым Светом испарилось, в СССР заподозрили в США геополитического соперника. Перед разведкой и аналитическими органами, по-видимому, были поставлены новые задачи. Сразу было установлено, что многие важнейшие международные инициативы в Европе и темы заседаний Совета совпадают, хотя не имеют формальной связи, а его документы и материалы появляются затем в форме официальных заявлений и документов международных и американских инициатив. Не без оснований в НКИД Совет назван “квалифицированной и солидной кухней по разработке, систематизации и подготовке не только абстрактных и перспективных проблем будущего послевоенного устройства, но и важнейших международных политических вопросов текущего оперативного порядка, некоторая часть из коих может весьма сильно затронуть интересы Советского Союза”.
С самого начала Второй мировой войны под руководством Совета по внешним сношениям эксперты работали над темами под общим названием “Изучение интересов Америки в военное и мирное время” в четырех группах: по вооружению; политическая; территориальная; финансово-экономическая. За три недели до нападения Германии на СССР с одобрения Госдепартамента группы резко интенсифицировали работу и издали ограниченным тиражом ряд “строго секретных” документов и меморандумов,
Членами всех важнейших групп одновременно являлись Г. Армстронг, У. Мэллори (принимавший секретный визит Литвинова), А. Даллес и другие ключевые координирующие фигуры. Особо обращает на себя внимание целый ряд заседаний с докладами представителей эмигрантской элиты и бывших государственных деятелей Прибалтики — Литвы, Латвии и Эстонии, Польши, Венгрии, Норвегии, Чехословакии, Румынии, Югославии, Австрии. Тематика заседаний и названия докладов и меморандумов посвящены классическим темам “реальной политики” и глобальным интересам США, мало соответствующим вильсонианству и Атлантической хартии. Интересы борьбы с гитлеровской мощью требовали вовлечения СССР, его материальных и человеческих ресурсов, в войну против Германии, которую могла разгромить лишь континентальная держава, и Советский Союз приглашался в качестве союзника в борьбе против общего врага. Что же Совет по внешним сношениям?
22 августа 1941 г. СВС посвящает американской стратегии в новых условиях заседание, прагматизм которого смутил бы Талейрана и Макиавелли. Сама тема заседания “Вопросы американской политики, касающейся нацистско-большевистской войны” и перечень вариантов демонстрируют изнанку, весьма отличную от риторики официальных деклараций и обращенных ко всему миру и к СССР инициатив:
“Если большевистский режим сохранится:
а) Станет ли Америка соучастником Советской России в войне против Гитлера.
б)Должна ли Америка добиваться установления равновесия между (послевоенной) Германией и Россией путем создания независимых от них обеих буферных государств.
в) В случае нападения Японии на Приморье, должны ли тогда США вмешаться путем интервенции на Дальнем Востоке.
Если большевистский режим падет:
а) Должна ли Америка стараться восстановить большевизм в России.
б) Должны ли США по примеру Гитлера санкционировать массовое переселение народов для создания буферной зоны между Германией и Россией.
Если после большевистского режима будет установлен режим сотрудничества с Германией:
а) Должны ли США не дать возможность этому режиму установить контроль над Транссибирской железной дорогой.
б) Должна ли Америка подготовить на Дальнем Востоке противников этого режима (Китай, Япония) ( выделено мною. — Н. Н. ).
Однако самое ценное заключают в себе итоговые тезисы обсуждения:
“Военный результат этой войны решит судьбу не только большевистского режима; он может обусловить огромный процесс перегруппировки сил от Богемии до Гималаев и Персидского залива. Страницы истории открываются вновь, краски снова льются на карты.
Ключ к этому лежит в реорганизации Восточной Европы, в создании буферной зоны между тевтонами и славянами. В интересах Америки направить свои усилия на конструктивное решение этой проблемы, если только желательно предотвратить повторение войны”.