Журнал Наш Современник №6 (2001)
Шрифт:
" Эта книга отличается умом и веселостию беззаботного бродяги(...) заключает в себе множество любопытных подробностей и неожиданных откровений, которые только можно подметить в пристрастных и вместе искренних сказаниях современника и свидетеля". При этом Пушкин подчеркивает их специфичность, представляющую тем самым и их ценность: "Моро не любит русских и недоволен Петром; тем замечательнее свидетельства, которые вырываются у него поневоле". Ну, например: "С какой простодушной досадою жалуется он на Петра, предпочитающего своих полудиких подданных храбрым и образованным иноземцам! Как живо описан Петр во время сражения при Пруте! С какою забавной ветреностью говорит Моро о наших гренадерах(...)". Пушкин ничего не убрал при подготовке
В конце жизни Пушкин был страстно увлечен историей. Как отмечал А. И. Тургенев: "Современники находили в Пушкине сокровища таланта, наблюдений, начитанности об России, особенно о Петре и Екатерине, редкие, единственные".
Пушкин и мемуаристика. Пушкин и история. Это предмет неистощимого разговора! Он, как орел, стал мощно набирать подобающую его размаху высоту, но полет оборвали...
А.Бобров • Исповедь сердца (Наш современник N6 2001)
Александр Бобров
ИСПОВЕДЬ СЕРДЦА
АВТОРСКОЙ ПЕСНЕ - 200 ЛЕТ
На Московской книжной выставке-ярмарке-2000 я купил книжечку критика Льва Аннинского "Барды", выпущенную издательством "Согласие", но с концепцией ее трудно согласиться. Это эмоциональный рассказ о дорогих автору сочинителях песен - шестидесятниках. Дай Бог, как говорится: каждый теперь пишет о своем или ходовом на книжном рынке. Но меня удивляет то незавидное постоянство, с которым все время хотят обкорнать нашу поэзию или даже отдельно взятый ее жанр - песню. Еще в 1997 году я выступил в "Нашем современнике" с большой статьей, в которой достаточно убедительно, на взгляд читателей, доказывал, что авторская песня зародилась давно и именно в Москве, где столкнулись все наречия, культурные и исторические пути России. Не буду повторяться, вспомню лишь московского профессора, книжника и фольклориста Ивана Розанова, который написал в 1914 году обширный труд "Русская лирика. От поэзии безличной - к исповеди сердца", на примерах которого наглядно видно, что и песня прошла путь от фольклорно-безличной до исповедально-личностной во всей полноте поджанров именно на московском Парнасе.
И вот в работе известного критика - та же шарманка, те же искусственные рубежи и тот же круг имен. Да наслаждайтесь ими, но не насаждайте свою концепцию. Причем кроме чисто междусобойных восторгов идет полемика чуть ли не с пушкинским пониманием народности. Кто самый народный? Ну, Высоцкий, конечно. Почему?
– потому что его понимают те, кто с наколками, потому что "единение с народом" включает все ту же скоморошину:
Я из народа вышел поутру -
И не вернусь, хоть мне и предлагали.
Станислав Куняев, понимающий проблемы без всякой скоморошины, просек этот балаганчик моментально. И отверг Высоцкого со всей яростью идейного борца, - отверг начисто и бесповоротно от имени того самого "народно-патриотического фронта", к которому Высоцкий, по всей своей "звукофизиономике", вроде бы должен принадлежать. Вот именно, вроде бы... Ну да в сторону идеологию и слышанные уже предположения, где был бы Высоцкий в октябре 93 года: на баррикадах с защитниками или на мосту, где аплодировали танковым залпам? По-моему, ни там и ни там, а разыграл бы спектакль якобы над схваткой: спел бы от имени продажного командира танка и погибшего юного защитника, а его поклонник-мещанин дивился бы "смелости".
Так откуда же она, московская авторская песня? Кто ее предтечи, прародители, первые создатели, мастера жанра? Критик Лев Аннинский в своей книге "Барды" пишет о том, как увидел в газете траурную рамку и сообщение о смерти Александра Вертинского. "Кончилось его время, - подумал довольно (это опечатка или прямое кощунство?
– А. Б.), впрочем, безучастно. Оставалось два года до первых записей Визбора. Три - до первых записей Анчарова и Окуджавы. Четыре - до первых записей Высоцкого.
И сорок лет - до времени, когда Александр Вертинский оказался перевоспринят - уже как провозвестник того неслыханного в официальной советской культуре явления, как авторская песня".
И многие, многие поклонники и даже теоретики этого не только русского жанра выстраивают такой же ряд: предтеча - Вертинский, а потом - перечисленные барды-шестидесятники. Кстати, для меня всегда было загадкой: почему барды, а не менестрели (что точнее) или мейстерзингеры (что еще точнее, но труднее в произношении)? Кельтское "бард" означает - странствующий певец, но предполагает исполнителя древнего эпоса. Менестрелями во Франции и Англии называли не только бродячих певцов, но и профессиональных поэтов, воспевающих дам сердца. А германские мейстерзингеры объединялись в профессиональные цеха, учили молодых писать стихи и петь их - ну, точно, как в СССР, когда создавались клубы КСП, а на фестивалях и до сих пор Александр Городницкий или Дмитрий Сухарев ведут так называемые мастерские.
Впрочем, все это - филологические тонкости, не лишенные, впрочем, смысла. Ведь на Руси бродячих певцов-поэтов называли самобытно - скоморохами. И совсем не обязательно они исполняли только скабрезные песни, что доказывает любимый Пушкиным сборник скоморошьих песен Кирши Данилова. В Малороссии странствующих исполнителей народных песен и дум называли лирниками, что, по-моему, является самым точным и по-славянски образным названием. Еще молодым я писал в песне: "Не лириком хочу быть - просто лирником, дорогой утолять свою печаль..."
Итак, кто же они, первые лирники, творившие задолго до Вертинского, кто приближал безликую песенную лирику к личностной исповеди сердца? Мы не будем углубляться в седые времена и напоминать доказанное: "Слово о полку Игореве" исполнялось как ритмизированная поэма-песня под гусли, а ведь безвестный автор опирался на такой же опыт и дар легендарного Бояна. На Москве одним из первых известных авторов стихов и музыки был в XVI веке... Иван Грозный. На стихираре песнопений начертано: "Творения Царя Иоанна, деспота Московского". Тогда слово "деспот" переводилось без эмоциональной окраски - властелин.
Обратимся к авторской отечественной поэзии, которая прокладывала путь от безымянной народной песни к авторской поющейся лирике. Пожалуй, первым тут всплывает имя Александра Сумарокова, который писал стихи для народных зрелищ, представлений. Песня "Хор сатир" обличала пьянство и для убедительности исполнялась хором, в который были привлечены московские фабричные. Они-то и унесли ее в простонародную среду.
Но, пожалуй, первым, кто создал истинно популярную, любимую во всех слоях и повсеместно исполняемую песню, был преподаватель Московского университета Алексей Мерзляков, создатель "Песни" ("Среди долины ровныя..."). На эти стихи писали музыку несколько композиторов, но в основе устоявшегося мотива, что свойственно и многим "бардовским" песням, лежала уже известная мелодия ныне забытого Козловского "Лети к моей любезной", поэтому авторство приписывалось только Мерзлякову. Он и сам напевал ее в дружеском кругу. Драма большого знатока и любителя песен Островского "Гроза" начинается со строки "Среди долины ровныя", которую поет мещанин-самоучка Кулигин.