Журнал «Парус» №89, 2021 г.
Шрифт:
По-над светлым леском, если светом
Эту морось печальную счесть,
Небольшое движение ветра
Переходит в протяжную песнь.
И деревья бредут, скособочась,
Вдоль разливистой чёрной реки,
Словно тянут холодные ночи
За собой в горизонт бурлаки.
Надломит ветку, прошепнёт овсом,
Дохнёт вдали затерянным и древним,
И воздуха прозрачное лицо
Приблизится вплотную сквозь деревья.
И
Где умерли слова – как ты доверчив! –
В единственной, как совесть, тишине
Останется твой оттиск человечий.
С.П.
Ни сном, ни ветром – буквой травяной,
скользящей каплей, тишиной дрожащей,
крадущейся, промозглой, грунтовой,
синичьим всплеском в запустелой чаще
на острый край выходит бытие.
Мелькнёт крыло, и тонкий воздух срежет
задевшего на свежей колее
предчувствием расставленные мрежи.
И капля разобьётся о порог,
и звон её, прозрачен и огромен,
прокатится во мгле пустых дорог
как светлого несбыточного промельк.
Татьяна ЯРЫШКИНА. «Для Вечности – своя…»
Последний день
Отчего-то стало весело вдруг.
Отчего-то приумолкла печаль.
День ли завтрашний желанен, как друг,
Со вчерашним ли расстаться не жаль…
Мне вчера хотелось быть не собой:
Было страшно оставаться никем.
Только лучше распрощаться с мечтой,
Что лица меня лишила совсем.
А на завтра у меня – ни мечты,
Ни какого-то чужого лица.
Важно чувствовать, что ты – это ты,
Если цель твоя – дойти до конца.
До конца, когда войду не скорбя
В день, которым замыкается круг.
В день последний обрету я – себя.
Оттого и стало весело вдруг.
Всё, говорят, проходит…
Да нет, не всё!
Что-то, утратив лицо, остаётся жить.
Эта безликость, чувствую, не спасёт
От безысходности полной на дне души.
Что-то живёт тем дольше, чем глубже дно;
Там погребённое, смотрит и дышит вверх.
Кажется, выжить сможет оно одно —
После всего и всякого.
После всех…
После меня останется не лицо —
Впрочем, лица-то и не было никогда.
Чт'o
То, что проходит.
Теряется без следа…
Если придёт минута, когда душа
Вырвется и обнажит потайную суть, —
Так ли уж важно то, что часы спешат,
Годы проходят и времени не вернуть?..
Терпение
Приходилось лицо подставлять под отточенный скальпель,
Как иному – смиренную щёку свою под удар.
У терпенья – последних – несметное множество капель,
Из которых любая – цены не имеющий дар.
Переполнена чаша, но сила привычки известна.
И немыслимо жить просто так, ничего не терпя.
Как иному судьба милосердная неинтересна,
Так и я с упоением скальпель точу на себя.
И бездонною чашею, выпитой наполовину,
Ощущая привычку терпеть и терпеньем дыша,
Под удары судьбы кто-то ставит с готовностью спину —
У меня под ножом замирает моя же душа…
Судьба и суд
Теперь я просто жду.
Надежд не воскрешая
На то, что лучший день ещё настанет мой.
Я жду – своей судьбы.
Она уже большая
И всё решает так, как нужно ей самой.
Теперь понятно мне, что нужно ей немного.
Успеть бы убедить заранее меня:
Мол, грянет Судный день – так знай, осудят строго;
А лучшего не жди, мол, никакого дня.
Его я и не жду.
Ни лучшего, ни лучше
Хотя бы, чем вчера, сегодня… и всегда…
Я жду – своей судьбы.
Она меня научит,
Как встретить приговор грядущего Суда.
Память зеркала
И только зеркало одно запомнит,
Как отразится в нём моя невзгода
За час до отделенья – или даже
За миг – того, что столь неотразимо.
А станет ли без образа легко мне,
Почувствую в тот самый миг ухода —
Со всей моей нетленною поклажей —
Из тела прочь и отраженья мимо.
Но где-то в глубочайшем зазеркалье —
Где отраженья остаются живы,
Как в памяти, и после отделенья
От образов неотразимой сути —
Ещё воскреснут, в самом их накале,
Все страсти, все души моей порывы
За сколько-то времён до искупленья.
Случится это – искупленье будет…
На пороге
Душа, перерастающая тело,
Стремится к выходу за все пределы
Земного, мыслимого Бытия.
До временных препятствий нет ей дела: