Журнал «Приключения, Фантастика» 1 ' 95
Шрифт:
Когда они вышли на улицу, Сергею показалось, что его просто-напросто надули. Хотя после всего, что он услышал и увидел, а потом и почувствовал на собственной шкуре — это казалось маловероятным. И все же ощущение обмана не проходило.
Во дворе по-прежнему бесилась все та же неугомонная детвора, и среди нее — уже довольно-таки примелькавшиеся ему лица. По мостовой спешили знакомые из соседних домов, в примыкающем к подъезду скверике степенно прохаживались все те же тихие незаметные старики. Но когда один из них — ветеран, заслуженный пенсионер —
Только через секунды две-три звездный скиталец смог перевести дыхание и немного прийти в себя; он через силу сглотнул, невнятно поздоровался со стариком, еще раз затравленно зыркнул на него, словно не веря своим глазам, и, вжав шею в плечи, как можно быстрее просеменил мимо.
«Господи, да что же это такое?!.
– лихорадочно свербило у него в голове. — Покойники шастают прямо по улице! Сплю я, что ли?!.» И пошагал еще быстрее.
— Ну, куда прешь? Не успеешь, что ли?.. — Нос положил свою тяжелую ладонь на его плечо и заметил с издевкой: — Если так рьяно кинулся выполнять задание — значит, соскучился по домашней еде. Или по бабьим ласкам, а, Серый?
— Там!.. Там призрак! Привидение!.. — сиплым голосом пробормотал в ответ Сергей и бешеным взором покосился на удаляющуюся спину старика.
— Чево? — Нос расплылся в улыбке, повернулся к плетущимся сзади мужикам и хохотнул: — Слышь, братва, не иначе, как наш салажонок с ходячим трупиком облобызался! — И заржал во весь голос.
— Привыкай, паря, — отозвался Гвоздь за спиной Сергея и, вздохнув, добавил: — Может, еще и не то встретишь… Нас тоже поначалу колотило, будто с перепою, когда со знакомым мертвяком нос к носу сталкивались.
Сергей вздрогнул, и на удивление отчетливо, словно это было только вчера, вдруг вспомнил тот траурный, хотя и лично для него ничем не примечательный день. Да-да! Всего каких-то полмесяца назад он, Сергей, помогал стаскивать с четвертого этажа соседнего подъезда тот пышно убранный гроб. И в нем покоился без всяких видимых признаков на скорое воскрешение этот довольно-таки любопытный тип — так хорошо ему знакомый и, как казалось совсем недавно, еще крепкий на вид старикашка. Лежал он как-то угловато, неудобно, словно прикорнул лишь на минутку после своего очередного беспокойного дня, ибо при жизни слыл неутомимым, неугомонным деятелем, и даже, наверное, за последние перед смертью дни не пропустил ни одного митинга, ни одной манифестации.
Но, видать, не выдержало стариковское сердце, лопнуло… А теперь глядь — ожил! Чудеса да и только!.. И приостановившись, осторожно оглянулся.
— Топай, топай, Серый. — Нос легонько подтолкнул его сзади. — Не оборачивайся, забудь…
Когда они вышли на центральную улицу. Сергей вновь с тревогой завертел головой по сторонам, словно пытаясь кого-то найти. Однако вокруг по-прежнему была обычная, ничем не примечательная картина. Все так же мимо сновали, деловито проходили, степенно прохаживались, казалось, совсем
Сергей со всхлипом вздохнул и, стараясь не встречаться со взглядами прохожих, неспеша поплелся по тротуару. И сразу же совсем недавняя встреча с заслуженным покойником, как бы, притупилась, отошла в сторону и показалась не такой уж существенной, не такой уж важной.
Теперь — и снова неожиданно, и снова ошеломляюще — он был поражен другим, более ощутимым, более реальным. Все перекрестки, все дома были увешаны огромными красочными транспарантами, а вдоль улицы и площади напротив выстроились мощные, как тюремные стены, бетонные стенды с рядами напыщенно-нафуфыренных портретов каких-то, по-видимому, почитаемых здесь лиц.
Все вокруг кричало ярким цветом, огромными буквами и бесперебойно, с яростью, воздавало здравицу какой-то непонятной, но, как тут недвусмысленно писалось, великой и всепобеждающей идее, готовой, казалось, сокрушить и того, для кого она предназначалась. Может, поэтому и были такими хмурыми и безликими физиономии у прохожих, в большинстве случаев, торопливо, без оглядки по сторонам, шмыгающих мимо со вжатыми в плечи головами, и уж, конечно, старавшиеся не замечать не только всю эту идиотскую бутафорию, окружавшую их словно бездушные стражники на вышках по углам, но и, разумеется, попадавшиеся навстречу им лица.
Поэтому зря Сергей боялся взглядов этих людей. Наоборот, они — все до единого — боялись всего вокруг, и старались как можно быстрее проскочить мимо друг друга.
Сергея так ошарашила эта петушиная безвкусица улицы что он даже приостановился, тряхнув головой. Ему вдруг показалось, что он все же находится в своем родном городе, в своем родном мире, но сумевшем каким-то дьявольским способом переметнуться на десять лет назад, в то прошлое, когда все было до одури просто, понятно и, что самое важное, — сытно.
Но сзади вновь толкнули — уже нетерпеливо, грубо — и он с грустью вывел, что, к сожалению, ошибся — он на чужбине, поразительно похожей на родину, но — все же чужбине; в окружении своих бывших сокамерников, которые упорно ведут его куда-то, ибо нужно было срочно что-то начинать делать, чтобы как можно скорее ублажить какую-то неведомую могущественную силу, которая наконец соизволит переправить их домой, в свой мир — раздробленный, голодный, но — родной и, как неожиданно он понял, беспредельно дорогой ему.
Свернутый Нос вдруг остановился, повертел головой взад-вперед и, чуть помедлив, неторопясь направился в сторону старинного четырехэтажного особняка с неимоверно тяжелыми колоннами по бокам и огромной инкрустированной дверью у входа.
— Сюда, — кивнул он и уже решительнее шагнул на отшлифованные временем мраморные ступени террасы.
— А что тут?.. — дернулся Сергей, настороженно всматриваясь в бронзовые буквы вывески. — Институт что ли какой-то?
— Да, научно-исследовательский.