Журнал «Приключения, Фантастика» 1 ' 95
Шрифт:
— И я. Благословенный, блистательный день. Кто бы мог подумать, что так все обернется.
Старший лейтенант не ответил. Ковшаров вынул из внутреннего кармана кителя сложенный вчетверо листок бумаги, развернул. Литографированный портрет Временного Верховного Правителя Колчака был помещен в верхней части квадратного листка, ниже — отпечатанный текст, еще ниже — факсимильная адмиральская подпись, тоже слитографированная.
— Представьте себе, посейчас храню воззвание Адмирала к населению России.
Взоров нехотя, но вернулся мыслями к действительности, поглядел на бумажку в руках полковника.
— Адмирала предали, — негромко спокойно сказал он.
— Кто, помилуйте,
— пряча бумагу во внутренний карман кителя, спросил полковник.
— Хотя бы доморощенные богатеи. Никто — ни из уральских, ни из сибирских — не пожелал даже дать заема…
— Полноте, господин старший лейтенант. О чем вы? Вместе с властью Адмирал получил весь российский золотой запас. После этого клянчить деньги у кого-то — грех. Ежели уж всерьез объявил крестовый поход против большевизма, нужно было во имя великой цели, коли требуется, потратить все до последнего слитка, до последней монеты. Скажите лучше, Адмирал оказался никудышным политиком. Да и военным — тоже.
— А вам не кажется, господин полковник… — Взоров приподнялся, готовый вспылить.
— Подождите, — Ковшаров сделал жест рукой, призывая выслушать. — Я не менее вашего симпатизирую Адмиралу. Но не смешиваю симпатии с истиной. А истина — что стоило Адмиралу признать независимость Финляндии? Одно его слово, и Юденич перед своим выступлением получил бы дополнительно сто тысяч штыков. А зачем держал и продолжает держать рядом этого размазню Вологодского? Или, по-вашему, и это удачный выбор?
— Назначение Вологодского премьер-министром, конечно, ошибка, — согласился старший лейтенант.
— Да. Но главная ошибка: незачем было торчать в Сибири. После успеха генерала Пепеляева нужно было любой ценой прорываться к Вологде, к Архангельску. А мы здесь торчали, и одним уж этим восстановили против себя сибирского мужика. С чего ему выступать против совдепии, если у него всегда земли хватало, и большевики пообещали не отнимать.
Полковник совершенно не хотел оценивать ни Верховного, ни его премьера. Вырвалось непроизвольно. Подумав, что продолжение в том же ключе может, чего доброго, все испортить, он круто переменил разговор:
— Вы знаете Ратанова? Штабной офицер из армии генерала Войцеховского.
— Не имею чести.
— Велика честь, — усмешка тронула губы полковника. — Картежник и пьяница. Взял себе в наложницы вдову вятского миллионера. Бедная женщина после смерти мужа оказалась без средств. Sous le soleil et les etoiles, imagincz vous quil a intoente [9] : она должна была ему при гостях голая играть на рояле. Голая молодая женщина, ее степенство, играла для пьяных сборищ. Только за еду и кров.
9
Под солнцем и звездами. Так вот, вообразите, что придумал:
— К чему вы все это рассказываете мне? — мрачно спросил старший лейтенант.
— Вам? Нет. Больше — себе. Думаю, что придется мне, кадровому офицеру, делать за кусок хлеба, когда нас вышибут за границу.
— Мы выиграем, — тихо, с упрямством в голосе сказал Взоров. — Пусть отступим даже до Красноярска, но выиграем.
— Оставьте. Некому выигрывать. Сахаров сдал Омск. Назначат другого командующего, тоже будет сдавать. Пока есть что. Красные теперь лавина. А от лавины можно лишь увернуться. И то не всем. Кому повезет.
— Что вы хотите этим сказать?
— То, что мы дрались и разбиты. Il est teninps de penser a soi meme [10] .
— Comment done? [11]
— Fuir [12] .
— Deserter? [13] —
— Угодно считать нежелание под занавес сделаться фаршем в этой мясорубке — называйте так. Ge parle — il faut partir [14] .
10
Время подумать о себе.
11
Это как?
12
Уйти.
13
Дезертировать?
14
Я говорю — уйти (фр).
— За границу, разумеется?
— Да. Но не с пустыми руками.
— А у вас капитал?
— Капитал в пятом и третьем вагонах, — не сразу, пристально глядя на собеседника, ответил Ковшаров.
— Что, что? — Старший лейтенант уперся ладонями в край столика. Отставленный, чуть дрожащий мизинец правой руки касался корешка Евангелия. — Да это же измена!
Взоров огляделся, ища, кто бы мог его поддержать и подтвердить правоту. Кажется, он тут лишь обнаружил, что в рабочем купе они вдвоем: понял, что отнюдь не спроста.
— Термины не имеют значения, — сказал Ковшаров. — Я говорю — уйти, и предлагаю вам присоединиться.
— Мне?!
— Вам.
— Да вы в рассудке? Немедленно прикажу вас арестовать.
Взоров порывисто встал, намереваясь идти к двери, ведущей в ту часть вагона, где размещалось около полувзвода солдат.
— Сядьте! — тихо, повелевающим тоном сказал полковник.
— Никому вы ничего не прикажете.
— Прикажу. И сделаю это немедленно.
— Сядьте, — повторил полковник. — Или я застрелю вас. — В руках у него появился наган. Сквозь доносившийся перестук колес явственно послышался щелчок курка.
— Вы… Вы не посмеете. — Голос у старшего лейтенанта при виде нацеленного на него оружия дрогнул. — Вас за это…
— Наградят, — перебивая, закончил фразу Ковшаров. — Да, да. Предложение могло исходить от вас, а ответ на него — выстрел. Все объяснения. Поверят, не сомневайтесь. Все-таки я — начальник спецкоманды.
— Vous etes un bomme terribe, votre noblesse, [15] — Взоров подчинился приказу, сел.
— Il ne faut par faire un diable dema, [16] — Ковшаров не убрал револьвер, лишь опустил дулом вниз. — Le suis si maleureux comme vous [17] . В отличие от вас, разве в меньшей мере эгоист.
15
Вы страшный человек, ваше благородие (фр.).
16
Не надо делать из меня демона (фр.).
17
Такой же несчастный, как и вы (фр.).