Журнал «Рассказы». Светлые начала
Шрифт:
Исбытков сделал то, чего от него никак не могли ожидать ни сыскари, ни сам губернатор, – он явился на празднование Темнейшей Ночи, чтобы посмотреть, кого из Озарителей пригласят вместо него. Решение было продиктовано не только любопытством, но и непременной профессиональной ревностью.
Маскировка его была нехитрой – монашеская ряса да накладная борода. Люди расступались перед ним, хотя и не так поспешно, будь он был в сюртуке с молнией Озарителя.
Иллюминация, как и полагается в Темнейшую Ночь, была слабой. Запасов электроэнергии оставалось только
Исбытков привычно поморщился при виде синеватого света. Газовое освещение – это прошлое, электричество – это настоящее и будущее.
Главный Городской Накопитель стоял тут же, на площади. На трибуне, возвышающейся над столпившимися горожанами, восседал губернатор, а слева от него сидела его дочь – весьма милая, но пустоватая девушка. Воспенников о таких говорил так: «Примат формы над содержанием».
Губернатор нервничал. Это было видно по тому, как натянуто он улыбался толпе, как теребил он тугой воротничок, обхватывающий жирную шею.
– До чего же красив! – восхищенно выдохнула стоявшая рядом девица. – Чисто херувим!
Исбытков, не удержавшись, хмыкнул.
Девица покраснела и принялась терзать платочек, вытянутый из кармана.
– Простите, батюшка, – сказала она, опустив очи долу, – надеюсь, это не богохульство. Просто эти щечки, этот чистый взгляд…
Впрочем, страх за свою бессмертную душу быстро ее покинул, потому что на трибуне появилось новое лицо.
Девица снова выдохнула и поднесла к увлажнившимся глазам измятый платок.
– Озарительница Велена!
Хороший выбор, подумал Исбытков. Велена стала первой ученицей Воспенникова, когда тот был совсем молод. Судачили о том, что их отношения выходили далеко за рамки учительско-ученических отношений, а уж тем более за рамки христианской морали, но первым Озарителям было плевать, что о них говорят и в каких выражениях.
Велена была в том возрасте, когда о ней сложно что-то сказать. Лицо ее, как и у всех Озарителей, казалось гладким и безмятежным – по контрасту с тем, что происходило у них внутри.
Велена не рисовалась, как более молодые Озарители. Она не поднимала руки к небу, не шептала что-то сухими губами. Да, ее работа из-за этого не выглядела сокровенным таинством, но все окупал результат.
Она сняла с левой руки перчатку и почти рассеянно потерла указательный палец о большой. Этот жест не имел ничего общего с вульгарным обозначением денег, возникшим у торгового сословия. Возможно, Исбытков был единственным человеком на площади, который знал, что она делает – проверяет сухость воздуха. Хороший Озаритель должен многое учесть.
Велена кивнула. Тучный губернатор не без труда, с помощью адъютанта, выбрался из глубокого кресла и встал на краю помоста.
– Тридцать лет назад, – начал он тонким скрипучим голосом, – Государь дал аудиенцию молодому ученому, который пришел к нему с идеей, смелость
Велена стояла с невозмутимым лицом, но Исбытков знал, о чем она сейчас думает.
Воспенников добивался аудиенции больше пяти лет, чтобы его открытие получило ход. Мог бы добиваться и дольше, но, когда терпение Озарителя подходит к концу, все двери открываются – даже самые главные.
Исбытков тонко улыбнулся, самым краешком губ. В этот самый момент Велена улыбнулась точно так же. На короткий момент глаза их встретились. Велена в простом темном платье, украшенном только молнией Озарителя на груди, посмотрела на священника, возвышающегося над толпой, и задержала на нем взгляд.
Первой глаза отвела Велена. Она всегда отличалась завидным самообладанием.
Губернатор и дальше рассказывал о трудах и подвигах Государя, подарившего свет, тепло и надежду своему народу, а этот самый народ, затаив дыхание, ждал продолжения светопредставления.
Велена подошла к накопителю, похожему на огромный металлический куб, к одной из стенок которого были приварены две блестящие отполированные скобы.
Велена взялась за эти скобы и посмотрела в темное небо.
Момент она выбрала идеально. Исбытков и сам не выбрал бы лучше. По невидимому сигналу специальные служители закрутили вентили в газовых фонарях. Площадь погрузилась в темноту, которую нарушал слабый свет одного-единственного электрического фонаря. Наконец потух и он. Электричества в накопителе больше не было, и казалось, что только божье чудо вернет людям свет.
На площади царила такая тишина, что можно было услышать шорох платья Озарительницы.
Темнейшая Ночь в этом году была ясной. Ни одну молнию не выудишь из безоблачного неба, но Велена была заряжена электричеством под завязку. Исбытков ощущал это своим шестым чувством, развитым так, как развит слух у музыканта.
Скобы, которых Велена касалась ладонями, заискрили. В воздухе запахло озоном, а толпа выдохнула в едином порыве.
Озарительница отдавала накопителю позаимствованную у природы силу грозы, силу молний, а накопитель потом отдаст полученное всему городу. И будет отдавать до следующей Темнейшей Ночи.
Велена была одной из самых сильных Озарительниц. Она могла снабдить электричеством на год любой город, включая столицу. И на ее месте мог быть Исбытков.
Он прикрыл глаза. В этот момент он был вместе с Веленой. Он чувствовал, как из нее бегут потоки самой чистой и опасной энергии, он чувствовал, с какой радостью она расстается с этой невероятной силой. И с какой тоской.
Знал он еще о том, что вторая, не менее важная часть действа будет происходить втайне от зрителей.
Велена закончила накачивать накопитель и тихо отошла за кресло губернатора. Она казалась совсем маленькой и хрупкой, как будто не только часть силы покинула ее, но и часть плоти.