Журнал «Вокруг Света» №01 за 1986 год
Шрифт:
Вечером Дорин неожиданно спросила его, который час.
— Одиннадцать, — ответил он сердито.
— Остался еще час...
Она устроилась поглубже в кресло.
— Хотела бы я знать, что он сейчас чувствует.
— Замолчи!..
— Мы сегодня раздражены?
— Я сделал свою работу, Дорин. Я говорил тебе это не раз. Теперь пусть штат исполнит свою.
Она прикусила кончик тонкого розового язычка, размышляя.
— Но ведь именно ты, Уоррен, посадил его туда, где он сейчас находится, — в камеру смертников.
—
— Ты — прокурор!
— О, Дорин!..— Селвей наклонился к жене, но в эту минуту зазвонил телефон.
Он сердито поднял трубку.
— Мистер Селвей?.. Это Арлингтон. Внутри у Уоррена все напряглось.
— Что вам угодно? — спросил он.
— Мистер Селвей, я много думал над этим. Ну, над тем, что вы мне сказали сегодня. Но я не могу, не могу... забыть про это... Я хочу сказать...
— Послушайте, мистер Арлингтон. Я хочу вас видеть у себя на квартире. Прямо сейчас...
— Что-о-о?! — воскликнула Дорин.
— Вы слышите меня, Арлингтон? Мне надо поговорить с вами. Я хочу подсказать вам юридически правильную позицию в этом деле...
— Возможно, что вы правы, мистер Селвей, — наконец проговорил Арлингтон.— Только я сейчас нахожусь очень далеко, на другом конце города, и к тому времени, когда я доберусь до...
— Садитесь в такси и поезжайте на 88-ю стрит. Я оплачу...— Он повесил трубку.
— Дорин, извини меня, но этот человек — важный свидетель по делу, которое я веду. Единственное время, когда я могу с ним встретиться, это сейчас...
— Ну и развлекайся с ним, — сказала она беззаботно и направилась в спальню.
— Дорин!..
Дверь захлопнулась. На миг воцарилась тишина, затем щелкнул замок.
Селвей мысленно выругался и направился к бару.
К тому времени, когда Арлингтон звякнул дверным колокольчиком, Уоррен успел опустошить наполовину бутылку «Бурбона».
В обитой дорогим плюшем квартире засаленная жирными пятнами шляпа и грязное поношенное пальто Арлингтона смотрелись еще более неприглядно, чем раньше. Старик снял их с себя и робко посмотрел вокруг, куда бы повесить.
— У нас осталось только три четверти часа, — сказал он.— Я непременно должен что-то сделать, мистер Селвей.
— Знаю, что вам необходимо сделать, — улыбнулся прокурор.— Нам надо выпить и поговорить по душам обо всем.
— Вряд ли я должен сейчас пить...
Однако взгляд старика уже вцепился в бутылку в руках Уоррена. Прокурор улыбнулся еще шире.
К половине двенадцатого голос Арлингтона стал глух и неразборчив, взгляд уже не казался столь напряженным, а его беспокойство о судьбе Родмана не отличалось настойчивостью.
Селвей все подливал и подливал в стакан старику.
Тот бормотал о чем-то. Вспоминал свое детство, прошлую респектабельность, поносил вереницу лиц, которые чем-то насолили ему когда-то. В конце концов его трясущаяся голова начала клониться вниз, а тяжелые, свинцовые глаза закрываться.
Под бой часов
— Что, что это такое? — воскликнул он.
— Всего лишь часы, — усмехнулся Селвей.
— Часы? Сколько времени?.. Который час?..
— Двенадцать мистер Арлингтон. Ваши страхи окончились. Родман уже расплатился за свое преступление.
— Нет!!!
Старик поднялся и дико заметался по комнате.
— Нет, неправда!.. Я убил эту женщину!.. Не он!.. Они не имеют права его казнить за то, чего он...
— Мистер Арлингтон, успокойтесь. Поздно. Теперь уже ничего нельзя поделать.
— Да, да!.. Мне надо заявить полиции, судье...
— Зачем? Родман казнен, его уже нет. Он умер, как только часы пробили двенадцать. Что сейчас вы можете сделать для него? — повысил голос Селвей.
— Я должен.— Старик всхлипнул.— Я должен, неужели вам непонятно? Я не смогу жить, мистер Селвей...
Он заковылял к телефону. Прокурор тяжело накрыл трубку рукой.
— Не сметь! — грозно бросил он.
Их руки встретились на трубке, но более молодой взял верх.
— Вы не остановите меня, мистер Селвей. Я пойду туда сам. Я скажу им все... И расскажу им о вас...
Он повернулся к дверям. Рука Селвея вытянулась и схватила его.
— Стойте. Вы — сумасшедший старый дурак! Родман мертв!!!
— Мне это неважно!
Селвей дернул резко плечом, и его рука ударила по трясущемуся, бледному от вина лицу. Старик глухо вскрикнул от удара, но продолжал рваться к выходу. Селвей снова ударил Арлингтона., а после удара его руки опустились на сухую морщинистую шею старика. Мысль эта пришла вполне естественно. Много ли жизни пульсировало в этих старческих жилах у него под рукой? Чуть сжать посильней, и навсегда прекратится это учащенное дыхание, этот хриплый с надрывом голос, эти страшные для Селвея слова...
Мышцы напряглись, пальцы с натугой сжались. Старик качнулся вперед и выскользнул из рук Селвея на пол.
В дверях спальни стояла суровая, с холодными как лед глазами Дорин.
— Ты убил его!
— Самооборона!.. Это была самооборона, — закричал Селвей.— Он хотел нас ограбить...
Она быстро захлопнула дверь и дважды повернула внутри ключ. Селвей отчаянно забарабанил в дверь, дергал ручку, окликал Дорин по имени, но тщетно. Потом он услышал звук набираемого номера телефона.
Дело было хуже некуда и без этого Вэнса, который оказался в толпе заполнивших квартиру. Того самого Вэнса, заместителя прокурора округа, который достаточно умен, чтобы без особого труда разбить его версию о попытке ограбления. Вэнс сразу выяснит, что требовалось старику от Селвея, и будет несказанно рад его беде.
Однако Вэнс не казался обрадованным. Скорее он казался озадаченным. Он с удивлением взирал на распростертое на полу тело.
— Не понимаю, Уоррен. Совершенно не понимаю... Зачем вам понадобилось убивать такого безвредного малого, как этот старик?