Журнал «Вокруг Света» №02 за 1960 год

Журнал Вокруг Света

Вахтенный на мостике, Лев Чернавин, скомандовал:

— Курс двести! Полный!

Дизель вздохнул всей грудью и толкнул лодку вперед. В лицо ударил тугой ветер.

Через несколько часов мы увидели чайку. Птица низко пронеслась над лодкой, круто развернулась и опустилась вблизи. Вскоре появились и другие чайки. Они с криками кружили над нами, камнем падали к воде, расчесывая седину волн широкими крыльями.

Мы шли...

Вдоль острова Ян-Майен

Внезапно туман исчез, и вдали постепенно обрисовалась похожая на кулич бледно-голубая шапка потухшего вулкана Беренберга. На 2 267 метров поднималась она над бушующими волнами.

Когда-то из глубины океана вырвалось гигантское пламя, и из камней, лавы, пепла образовался гористый остров. Вулкан потом затих, и двухкилометровый в диаметре кратер заполнился ледником.

Остров открыл голландский капитан Ян-Майен в начале XVII века. Это место стало оживленным перекрестком в Северной Атлантике. Неподалеку моряки промышляли гренландского кита, буксировали туши к острову — естественному холодильнику, вытапливали сало на берегах и снова уходили а море.

Впоследствии кита выбили и остров почти забыли.

Ян-Майен не знает тепла, редко освещает его солнце. Здесь проходит фронт теплых и холодных течений. Соприкасаясь со студеным берегом, теплые воды охлаждаются, образуют густые и устойчивые туманы. Когда тумана нет, виден низинный берег, окаймленный траурной лентой черных как уголь песков.

Ян-Майен играет большую роль в рыбном промысле. Сельдь обитает в верхних, теплых слоях моря, здесь она находит свой корм — планктон. Для развития планктону нужны подходящие условия: определенная температура воды, соленость, достаточная освещенность. Летом в районе ян-майенского полярного фронта опресненные холодные воды смешиваются с водами теплых соленых течений. Здесь и создаются те условия, которые особенно благоприятны для развития всевозможных организмов животного и растительного мира. А туда, где их много, естественно, приходит сельдь для откорма. Течения перемещают планктон, и сельдь тоже все время кочует по морским просторам, совершает миграции.

Атлантическая сельдь нерестится у берегов Норвегии. Там же из икринок появляются личинки, похожие на прозрачных червячков с большой головой и глазами. И этих беспомощных мальков мощные течения сразу же уносят в далекое Баренцево море.

К началу лета здесь собираются массы молоди. Баренцево море можно назвать детским садом сельди.

Вначале молодь живет близ берегов или в заливах Кольского полуострова. К 5—6 годам сельдь достигает совершеннолетия и впервые идет на нерестилища к Норвегии. Она уже никогда не возвращается туда, где прошло ее детство. Отложив икру, сельдь уходит к Ян-Майену на откорм. К зиме, когда вода становится холодней, сельдь отправляется на юг, к Фарерским островам, а на следующий год снова идет по своим извечным путям — к Норвегии, а оттуда к Ян-Майену.

Но расписание, по которому движется сельдь, к сожалению рыбаков, не постоянно. Ведь один год не походит на другой. Если запаздывает весна, то позднее развивается планктон, позднее нерестится и совершает миграции сельдь.

Для прогноза точных маршрутов сельдяных косяков надо в комплексе изучить многие климатические, океанологические, биологические факторы. Вот почему у Ян-Майена Соколов, Федоров и Потайчук неустанно проводили разные измерения. «Северянка» шла под водой.

К полуночи 10 июля лодка пересекла 70-ю параллель, приближаясь к Исландии. День не принес ничего интересного. По-прежнему за тонкой обшивкой свистел ветер, по-прежнему вылезали мы через тесный люк на мостик и глядели на волны, рассекаемые острым килем. Все ждали утра, когда должна была произойти…

Встреча

—

Солнце! Ребята, солнце! — кричал сверху вахтенный.

По скользкому трапику мы поднимались на мостик и жмурились от красных лучей. Солнце стояло по-зимнему низко и наверняка не грело. Но нам казалось, что тепло обжигает серые лица, проникает сквозь волглую меховую одежду.

— Счастливы люди, живущие под солнцем! — улыбнулся Сергей Пацай.

Как осенью был чист воздух. На фоне ярко очерченного горизонта виднелся короткий корпус корабля с высоко поднятым носом. Мы радостно срывали шапки, приветствуя своих товарищей здесь, в Норвежском море.

Не в пример нам, закутанным в промасленные канадки, они были только в одних ковбойках.

С визитом на корабль к Ивану Григорьевичу Юданову, начальнику научной экспедиции, отправились Соколов и Волков.

К концу дня они вернулись вместе с сотрудниками Полярного института ихтиологом Борисом Соловьевым и акустиком Альбертом Дегтяревым. Соловьев на вытянутых руках держал какую-то хрупкую вещь, завернутую в шарф.

За ужином он размотал сверток и поставил на стол стеклянную банку с сельдью собственного приготовления. Сельдь уничтожили моментально. Никто из нас не пробовал такой замечательной закуски, в меру посоленной и сдобренной разными специями. Она прямо таяла во рту. Инженеру-механику Юрию Иванову, хранителю водных припасов, пришлось потом выдать по лишнему стакану воды. Спать улеглись рано. Завтра начиналась...

Новая работа

С судна «Профессор Месяцев» выметывали дрифтерный порядок — сеть длиною в километр. В море она держалась на резиновых поплавках вертикально. Стая сельди натыкалась на сеть, рыба запутывалась в ячеях. Порядок обычно ставится на ночь, потому что в темноте рыба не видит сетей. Но что же делать в полярный день, который продолжается несколько месяцев?

Проблема летнего лова сельди дрифтерными сетями давно занимает и рыбаков и ученых. На судне «Профессор Месяцев» были сети, окрашенные в разные цвета: красный, синий, зеленый, коричневый. Лодка уходила в глубину, и мы пытались определить: какой же цвет сельдь различает хуже всего? Это была первая задача, стоящая перед нашей экспедицией.

Однако нам не везло. В иллюминаторах виднелись только рачки и мельчайшая растительная пыль. Море «цвело». Мы меняли районы, снова и снова погружались вблизи сетей, но везде прозрачность была так ничтожна, что в нескольких метрах все тонуло в плотной зеленовато-красной мгле.

Мы наблюдали, как сильно изменяло окраску моря это «цветение». Вода иногда становилась красной или зеленой, соломенно-желтой или коричневой в зависимости от преобладания того или иного организма.

Остракоды, ночесветки и другие рачки, которые водились в морской толще, придавали воде красноватый оттенок. Этот необычный цвет не раз озадачивал путешественников.

Гончаров, например, в книге «Фрегат «Паллада» рассказывал, что море у берегов Японии покрывалось красной икрой, словно толченым кирпичом. Надо полагать, писатель ошибался, принимая за красную икру ночесветку, похожую на розоватый шарик. А однажды в Атлантике с парохода заметили кроваво-красные полосы в несколько миль длиной. Среди них плавал кит. Моряки подумали, что кит ранен и истекает кровью. Когда же они зачерпнули из-за борта ведро воды, то увидели остракод. Кит просто-напросто питался ими.