Журнал «Вокруг Света» №03 за 1990 год
Шрифт:
Мы остановились как раз на главном перекрестке Сикасо. Человек десять, и стар и млад, толкали грузовой фургончик, который фыркал, но никак не хотел заводиться. В самом центре перекрестка «толкачи» утомились и решили перевести дух. К ним добавились проезжавшие велосипедисты, которые бросили тут же свои двухколесные машины и пошли справляться, не нужно ли помочь. Выскочила торговка пончиками, расхваливая товар и доказывая, что настало самое время подкрепиться. Прибежали подростки с бутылками газированной воды — их послал хозяин из кафе напротив узнать, не хочет ли кто утолить жажду. Остановился
Толпа на дороге в один миг рассосалась, когда подкатил огромный грузовик, из тех, что курсируют на международных трассах, и включил оглушающую сирену — основной аргумент в споре с уличными торговцами. К этому моменту мы не успели сойтись в цене на манго, зато выяснили, где находился отель.
Прежде чем вручить ключи, служащий гостиницы взял литровый аэрозольный баллон с поверженным тараканом на этикетке и хорошенько обработал комнаты.
— Начались комары, подождите, пожалуйста,— попросил он.
Пока химия боролась с комарами, мы устроились на открытой веранде и заказали воды со льдом. Тут же на столе кто-то оставил ивуарийскую газету «Фратерните — матэн» — от Сикасо до границы с Кот-д"Ивуаром оставалось совсем немного.
Я обратил внимание на одну заметку. В ней речь шла о тайном братстве людей-пантер и только что закончившемся семимесячном испытании вновь принимаемых в братство юношей. Раз в четыре года подростков отправляют в священный лес в одних только рафиях — набедренных повязках из листьев одноименной пальмы. Все семь месяцев они должны прожить в отдалении от людей, сами себе добывая пропитание. Считается, что тайное общество людей-пантер поддерживает справедливость и мир между людьми, наказывает виновных.
Войдя к себе в номер, где еще не выветрилось зловоние клопомора, я вспомнил, что о людях-пантерах ходят ужасные истории. В 1912 году главный судья на Золотом Береге, как называлось государство Гана в колониальные времена, Уильям Гриффит расследовал ряд убийств, совершенных «пантерами». Облаченные в шкуры люди орудовали ножами с тремя лезвиями, напоминающими звериные когти. Чтобы узнавать друг друга, члены общества выжигали на лице отличительные знаки, напоминающие случайные царапины, а так-же особым образом вращали глазами.
Однако самые потрясающие убийства люди-пантеры совершили в округе Калабр в Нигерии в 1945—1947 годах. Там нашли более восьмидесяти жертв со вскрытыми яремными венами, вырезанными сердцами и легкими. Был введен комендантский час. После четырех часов дня жителям деревень запрещалось выходить из дома, так как убийства совершались обычно в сумерках.
Поездка через тропический лес, населенный деревянными и глиняными фигурками священных животных, вместе с которыми в чащах обитают души умерших, не обещала ничего приятного. К тому же первые сто километров по Кот-д"Ивуару согласно карте предстояло проделать через лесные массивы по грунтовой дороге.
Спецпропуск до Ньякарамдугу
Сразу за малийской границей кончился асфальт. Дорога яростно вгрызалась в зеленую гущу леса, оставляя за собой кровоточащий
Я по-прежнему ехал впереди, чтобы в случае необходимости расспросить о маршруте и объясниться с властями. Судя по тому, что контрольный пункт малийских пограничников остался позади, мы основательно углубились в территорию другой страны, но ни одной живой души между тем не встретили. Без отметки ивуарийской погранслужбы в паспортах мы чувствовали себя нарушителями госграницы.
Первый дорожный знак, прибитый к кривому столбику, возвестил: «Проезд без остановки запрещен». Оглянулся по сторонам — никого. Все равно, думаю, остановлюсь. Начинаю притормаживать, и вдруг раздается жуткий, похожий на звериный, горловой крик:
— Ар-р-рэт! Уж ти-р-р-р-р! (Стой, стрелять буду)
На дорогу выскочил человек и навел на меня пистолет. Неужели «пантера»? —.мелькнуло в голове. Больно лихо кидается под колеса! Нет, не может быть — он в униформе.
Человек с пистолетом приблизился, и можно было различить слоновьи бивни на петлицах. Но почему он так бешено вращает глазами? Недоволен? Кто бы ему перечил?! Я давно уже остановился и стою как вкопанный.
— Назад! — орал он, набычив шею и наступая на меня. Глаза наливались кровью.— Назад! Остановись у знака! Не мы знаки придумали, а вы, белые! Назад! Нарушение законов, которые сами навязали! Конфискую, все конфискую!
При этом человек в униформе размахивал «пушкой» возле самого лобового стекла. Больше всего я боялся, что, распаляясь, он действительно превратится в пантеру или, того хуже, в крокодила. Масла в огонь подливало и то, что мою машину сзади подпирали еще две «Нивы». Ребята недоумевали, почему вдруг мне потребовалось подавать назад, чего добивается от меня человек с пистолетом?
Когда пространство освободилось, моя машина буквально отпрыгнула на полтора метра задним ходом и остановилась у самого знака — впервые я совершал маневр под угрозой оружия.
Со словами недовольства в адрес тех, кто придумал дорожные знаки, из-за которых ему приходится нести службу в дремучем лесу, вдали от родных мест, страж границы убрал «пушку», забрал паспорта и велел следовать за ним.
— Видите домик,— он ткнул пальцем в одноэтажное щитовое сооружение метрах в двадцати от дороги,— вот туда.
«Вот туда» адресовалось не только нам, но и чернокожему водителю небольшого фургончика, везшего пластмассовые клетки с курами. Птицевозу не угрожали оружием. Он спокойно подъехал к указанному домику, даже не притормозив у знака обязательной остановки.
Местного водителя не касались, видимо, и таможенные формальности. Он сел на землю возле машины, прислонясь к заднему, красному от пыли колесу.
«Человек-пантера», не обращая никакого внимания на владельца, вытащил из клетки четырех кур и потащил хохлаток в контору.