Журнал «Вокруг Света» №05 за 1979 год
Шрифт:
Была суббота. А в этот день каждую неделю, с тех пор как он стал директором ФБР, Тайнэн неукоснительно соблюдал священный ритуал — ездил к матери в поселок для состоятельных престарелых.
Несколько лет спустя после смерти Джона Эдгара Гувера он узнал, что Старик жил вместе со своей матерью Анной-Марией вплоть до самой ее смерти. Гувер всегда относился к матери с лаской и почтением, и для Тайнэна это был пример, достойный подражания.
— ...Буду ровно через час, — сказал он шоферу и вышел из машины у дома,
В подъезде Тайнэн проверил, включена ли сигнализация. Нет, не включена. Придется снова сказать матери, что сигнализацию надо включать даже тогда, когда она сидит дома. В эти дни разгула хулиганов и бандитов мерами безопасности пренебрегать никак нельзя. Эта мразь не остановится перед тем, чтобы похитить мать директора ФБР и потребовать за нее немыслимый выкуп.
Отперев дверь, Вернон зашел в прихожую. Мать, как обычно, сидела в мягком кресле перед цветным телевизором.
— Здравствуй, мама, — сказал он.
Не глядя в его сторону, Роз Тайнэн помахала ему рукой и продолжала сосредоточенно смотреть на экран, не в силах оторваться от любимой передачи. Вернон подошел к ней и поцеловал напудренный лоб. Она ответила быстрой улыбкой и приложила палец к губам:
— Передача вот-вот кончится. А ланч уже готов. Снимай пиджак,— и снова приклеилась глазами к телевизору, схватив себя за бока и трясясь от смеха.
Тайнэн с гордостью подумал: «Если бы Эдгар Гувер смог увидеть эту картину!»
И уж конечно, его сыновние заботы получили бы одобрение Старика.
В свои восемьдесят четыре года Роз Тайнэн была здорова, как абхазка, — нет, нет, Абхазия нам не пример, там коммунисты! — как крестьянка из Вилькабамба — вот это лучше.
Наконец передача кончилась. Выключив телевизор, Роз Тайнэн взяла сына за руку и отвела в столовую.
— Сейчас будем обедать.
— Мама, у тебя опять была отключена сигнализация. Ты не должна ее выключать... Ради меня.
— Я иногда забываю. Постараюсь больше этого не делать.
— Очень тебя прошу.
— Как дела на службе?
— Веселее некуда. Сегодня хоронили Ноя Бакстера. Я нес гроб.
— Да, да. Бедная Ханна. Одно утешает, что у нее остались сын и внук. Надо мне ей позвонить.
Они строго следовали сложившемуся ритуалу своих субботних встреч. Сначала Роз Тайнэн сообщила сыну все сплетни о своих соседях. Потом подробно пересказала содержание фильма о мужчине, сиротке и собаке, который показывали на неделе. Затем рассказала о полученных и написанных ею письмах.
Настала очередь Вернона. Он рассказал ей о президенте Уодсворте. Затем о двух убийцах, числившихся в списке десяти наиболее опасных преступников, которых задержали в Миннеаполисе и в Канзас-Сити.
Обед закончился точно по расписанию. Через десять минут пора уезжать.
— Ну что, мама,
— Всегда готова, — широко улыбнулась она.
Встав из-за стола, он прошел в гостиную и вернулся с палкой в руках.
Десятиминутное пение материалов из этой пайки было его обычным субботним подарком матери. Это была недельная сводка донесений агентов ФБР о личной жизни знаменитостей — в основном сведения о дебошах, пьяных скандалах и сексуальных извращениях.
И опять Тайнэн подумал, что Джон Эдгар Гувер одобрил бы его поведение. Ведь это он, Гувер, положил начало сбору информации об интимной жизни выдающихся американцев и регулярно поставлял материал подобного рода президенту Линдону Б. Джонсону, чтобы высшему чиновнику страны было что читать на сон грядущий...
Провожая сына, Роз Тайнэн внимательно посмотрела ему в глаза.
— Ты плохо выглядишь. У тебя масса забот, сынок?
— Страна переживает трудные времена, мама. Многое надо сделать. Не знаю просто, что будет, если не удастся провести тридцать пятую поправку.
— Ты-то понимаешь, что нужно народу, — сказала мать. — Я как раз недавно говорила миссис Гросман, соседке сверху, что мой сын знал бы, как навести порядок, будь он президентом.
Открывая дверь, Тайнэн подмигнул матери:
— Может, в один прекрасный день я и стану чем-то большим, чем президент.
День у Кристофера Коллинза выдался тяжелый. Пытаясь наверстать время, занятое похоронами Бакстера, он работал без обычного часового перерыва на обед. И лишь сейчас, сидя с женой и двумя близкими друзьями у беломраморного камина в зале ресторана «1789 год» на 39-й улице в Джорджтауне, он впервые почувствовал, как сильно проголодался.
Отрезая кусок за куском от утки под апельсиновым соусом, Коллинз взглядом проверял, довольны ли его выбором блюд Рут и Поль Хилльярды.
Крис тепло посмотрел на Поля.
Они были знакомы много лет. Коллинз помнил Хилльярда членом городского совета Сан-Франциско в те времена, когда еще сам работал адвокатом в Калифорнии. Всплыло в памяти, как они тогда три раза в неделю играли вместе в ручной мяч, вспомнил он и что был шафером на свадьбе Хилльярда. И вот годы спустя они в Вашингтоне: он — министр юстиции, его друг — сенатор от Калифорнии...
— Как тебе вино, Поль? — спросил Коллинз. — Между прочим, калифорнийское.
— Разве ты не видишь — я отдал должное, — ответил Поль, показывая пустой бокал. — Лучшее свидетельство качества наших виноградников.
— Налить еще?
— Калифорнийского с меня достаточно, но вот поговорить с тобой о Калифорнии я не прочь. Ведь именно у нас и будет все решаться.
— Решаться?.. А, ты о тридцать пятой!
— После вчерашнего голосования в Огайо мне беспрерывно звонят из Калифорнии. Весь штат гудит.