Журнал «Вокруг Света» №05 за 1997 год
Шрифт:
— А гора, которая Городище, здесь тоже недалеко, — сказал дед на прощанье. — Вот пойдете по дорожине, свернете на большак, налево, а с большака — на другую дорожину, и потом по тропочке. К вечеру дойдете.
И, уходя, добавил:
— Там и озерко есть; лодку раскинете, рыбки наловите на уху...
Мы поблагодарили; дед ушел, бормоча еще что-то невнятное. И только когда он исчез в лесной чащобе, мы встрепенулись: батюшки, да откуда ж он знает, что мы несем с собой надувную лодку?
Стало немножко не по себе. Дело в том, кроме легенды о разбойниках и бочке с золотом, есть еще одно, более позднее,
Рассказывают, что собрались однажды мужики из соседней деревни достать из озера эту самую бочку. Прорыли канаву от озера до ближайшего болота, чтобы спустить воду. И все было хорошо, и уже пошла канавой вода, но когда начало обнажаться дно, вышел из леса ветхий дед.
— Какова моя доля, если поднимете золото? — спросил он.
— А ты работал? — спросили его. — Нет? Ну и проходи своей дорогой.
Ветхий дед и прошел. А вода в канаве забурлила и потекла обратно в озеро. Так и остались мужики без своего клада, а про того деда говорят, что был это местный колдун, живущий на Горе-Городище с незапамятных времен.
...Городище мы нашли, и теперь все полностью совпало с описанием Караева. Гора невелика — куда меньше Красной, но склоны ее — столь же обрывисты, и болота начинаются сразу от их подножья. Классическое разбойничье логово, заросшее темным еловым лесом, мрачное и неприступное. Нашлось и озерко близ городища, и даже вскользь упоминаемый Караевым ров. Ров очень старый, с оплывшими склонами просматривается между озером и болотами. Не тот ли ров, где ветхий дед прошел?
Становиться здесь лагерем показалось нам невозможным — слишком мрачным и заросшим было это место. Налюбовавшись вдоволь твердыней озерных разбойников, мы ушли оттуда, чтобы встать где-нибудь, где побольше солнца и воздуха. Но прежде захватили с собой воды из озера — тонкий химический анализ этой воды сможет сказать, лежит ли на дне озера бочка с разбойничьим золотом...
Северная Атлантида
На лесной дороге светло, как днем. Привычно уже удивляешься, взглянув на часы, — скоро полночь. Север, белые ночи...
Сегодня мы должны выйти к озеру. Спешим — хочется и отдохнуть, и увидеть, наконец, волны Пейпуса — так в древности называли Чудское озеро, (а эстонцы и по сей день называют его Пейпси). Сначала средь звона мошки и ночных комаров начинаешь различать неясный шум; догадываешься — прибой! Потом появляется запах — едва уловимый влажный запах большой воды. И вот меж стволами сосен уже просвечивает небо; наконец лес расступается.
Белая ночь над бесконечными просторами озерных вод. Шумят на ветру сосны, прибой, волна за волной, натыкается на прибрежный песок, и сказочно яркий закат, не тускнея, переходит в восход...
На следующий день — последний переход по суше. Идем на юг, к тому месту, где семь с половиной веков назад Александр Невский наголову разбил немецких рыцарей.
Дороги здесь, на восточном берегу Чудского озера, загадочны и непредсказуемы. Они словно считают своим долгом не соответствовать картам и, тем более, объяснениям местных жителей. У встретившегося парня спрашиваем дорогу к устью Желчи — реки, что впадает в озеро против
— До Подборовья дойдете, а дальше... — разводит руками, — дальше нету дороги.
Доходим до Подборовья — есть дорога дальше. Ругаем парня, радуемся, что не поверили ему и не повернули назад. Вступаем на эту дорогу, лихо отшагиваем километров пять, и здесь дорога кончается — даже не переходит в тропку, а просто заканчивается, как отрезанная, посреди леса. Шаг в сторону — и из-под великолепного ковра мхов выступает вода. Возвращаться?
То, что местность вблизи устья Желчи сильно заболочена, мы знали, но надеялись, что дорога снова выведет нас к берегу озера. Решаем пробираться к озеру напрямик и там спускать на воду лодку. Это оказывается не так просто, но через пару часов, наполнив сапоги и карманы болотной жижей, мы выбираемся-таки из болота к чистой воде, с трудом находим относительно сухой пятачок, накачиваем лодку. И поздним утром — благо ночь светла — стоим у памятника в честь Ледового побоища в селе Кобылье Городище на другом берегу Желчи...
Возможно, кому-то показалось странной названная мною задача экспедиции Караева: уточнение места Ледового побоища. Учебники истории, не полемизируя, указывают это место в широком проливе между Чудским и Псковским озерами. Но пролив — это сотни квадратных километров водной глади и островов, десятки километров береговой линии. Летопись в указании места битвы лаконична и точна: «На Узмени, у Воронея Камени...» Узмень — это и есть этот пролив, а вот где в нем находится Вороний камень, с которого осматривал озеро Александр Невский?
...В Кобыльем Городище нас встретили местные рыбаки, долго удивлялись, как мы решились выйти в озеро на надувной лодчонке. В ответ мы жаловались на огромные тростниковые заросли вдоль берегов, продираться сквозь которые было сущим мучением. На это один из рыбаков отвечал загадочной фразой:
— Так чего ж вас туда занесло? Мы над старыми лугами и не плаваем: по протоке и сразу в озеро.
Увидев наше недоумение, он усмехнулся.
— Слыхали про Атлантиду, которая потонула? Так у нас тут своя Атлантида. Где сейчас тростник, раньше были луга; только вокруг нашего села триста косцов выходило.
А сейчас Кобылье Городище стоит на узком невысоком мысу.
Факт быстрого и постоянно продолжающегося затопления берегов Чудского озера был установлен и экспедицией Караева; скорость поднятия воды в последнем тысячелетии была определена, как почти метр в столетие. Учитывая низменный характер здешних берегов, несложно представить, насколько сильно изменились очертания берегов с XIII века — со времен Александра Невского.
Внимание Караева привлек небольшой островок с заманчивым названием Вороний. Сам он, низкий, сложенный рыхлым песком и полузатопленный, не мог, конечно, быть летописным Вороньим камнем. Но названия, тем не менее, на пустом месте не возникают. Дно озера вокруг островка было обследовано как с борта судна, так и водолазами. На песчаном, слегка заиленном дне водолазы нашли множество очень старых пней — остатки леса, который рос здесь многие сотни лет тому назад. И среди этих пней возвышалась над дном скала из твердого песчаника высотой в несколько метров, а вокруг ее вершины тянулись остатки сложенной из больших камней стены.