Журнал «Вокруг Света» №06 за 1988 год
Шрифт:
Так, значит, не обносили? По Олекме судоходства нет и сейчас. Но на Витиме я поднимался по Парамскому порогу на специальном буксире с двумя танковыми моторами. Старейший лоцман реки Иван Харитонович Дузь сказал тогда: «Только в самую малую воду удается вверх ходить, пока навал слабее».
Летом на Олекме белые ночи. В воздухе разлит голубоватый сумеречный свет. Хорошо видны осыпи — будто широкие каменные реки стекают по склонам. Хорошо видно ущелье, пропиленное Олекмой. А почему бы, думаю я, не снарядить экспедицию по следам российских землепроходцев? С помощью историков и краеведов восстановить облик казачьего судна, построить дощаник в Якутске, оснастить его по канонам XVII века и отправить на нем отряд
Отряд Хабарова поднялся до самых верховьев Олекмы и перевалил на верхний Амур. Поход семидесяти мужиков имел для России значение историческое: местное население Амура и низовьев Уссури приняло русское подданство, в обширном крае были основаны первые русские крепости. По проторенной дороге шли затем новые и новые отряды. Академическая «История Сибири» подытоживает: «Переселение на Амур русских промышленников, «гулящих людей» и пашенных крестьян, стремившихся уйти... в новые земли, было важнейшим последствием похода Хабарова». Потом, когда на всей территории уже возникли десятки русских селений, был проложен другой, более легкий и удобный южный путь в «Амурское царство». Олекма снова погрузилась в вековую дремоту.
III
...В дождливый летний день мы причалили к одинокой избе — метеостанции Енюка. Здесь живут пятеро молодых ребят. Ближайшее село — в трехстах километрах ниже по течению, вертолет прилетает сюда два раза в год. Ребята поочередно несут круглосуточное дежурство, передают каждые три часа по радио метеоданные. Живут дружно и по возможности весело, хотя это психологически трудно, когда месяцами — ни одного нового лица. За последний год мы были у них первыми гостями.
Здесь мы два дня ждали свой вертолет, крутили старые фильмы на изношенном проекторе, рылись в книгах, удивляясь разнообразию библиотеки. А потом попрощались с ребятами и двинулись в обратный путь.
Когда летишь над этой бескрайней, безлюдной землей, раскинувшейся к северу от Амура, все горы и реки кажутся одинаковыми. Тундра перемежается чахлой тайгой, а ту сменяют волны остроглавых пиков, даже в разгар лета припудренных снегом, и снова — реки, озера, горы, болота. Ни огонька на многие сотни километров. Это те самые, по выражению Герцена, «океаны льда и снега», через которые «горсть казаков и несколько сот мужиков перешли на свой страх».
Не забыть бы в сегодняшней суете про мужиков, открывших эту землю. Не стать бы Иванами, не помнящими родства. Уже в пятый-шестой класс ходят ребятишки, для которых БАМ — их малая родина. Но кто в притрассовых поселках знает сегодня историю края? Разве известно жителям станции Февральск, что рождение их поселка можно отсчитывать не с 1976 года, а с шестидесятых годов XVII века — тогда в устье речки Быссы казак Гавриил Фролов воздвиг острожек «в длину шестнадцать и поперек пятнадцать сажен, да в острожке же поставили две зимовейные избы». Может, еще не поздно отыскать следы этого поселения?
Каждая большая сибирская река имеет свою историю. Беда в том, что никто толком не вел и не ведет эту замечательную летопись. На той же Олекме при впадении ее в Лену отбывали ссылку декабристы: подпоручик А. Андреев и лейтенант флота Н. Чижов. Причем А. Андреев поднялся на полторы сотни верст по реке в составе первой научной экспедиции: вел магнитометрические и астрономические исследования. В 1916 году вверх по реке прошла лесоустроительная экспедиция Гайдука. Чернорабочим в ней был ссыльный марксист Емельян Ярославский, впоследствии — советский государственный деятель. На Олекме он собрал ценнейшую коллекцию природных и исторических реликвий.
А в 1934 году с верховьев
Чтобы раскопать историю Олекмы, пришлось забираться в дебри архивов, в рукописные воспоминания, в технические отчеты... Музеи? В Якутском республиканском музее с громадным трудом отыскал скудное упоминание о походе Хабарова. На Олекме любопытствующему «насчет старины» показывают покосившуюся избушку, в которой якобы прожил когда-то лет тридцать бобылем не то бывший колчаковец, не то ссыльный петлюровец. «А раньше ишо здеся окромя мамонтов никого не было».
Есть у меня неоригинальное предложение: поставить на высоком олекминском утесе памятник первопроходцам. В таком месте, чтоб виден он был из окон проходящих поездов и чтобы от его подножия открывался вольный сибирский простор. Вдохнуть в бронзу или другой вечный материал память и о мужиках-первопроходцах, и о топографах тридцатых годов, и о первостроителях семидесятых... Могучему Главбамстрою такой монумент, думаю, по силам. И отказываться от благородного дела ссылками на сметы, финансы и отсутствие проектов, на мой взгляд, никак нельзя. Потому что «гордиться славой своих предков не только можно, но и должно, не уважать оной есть постыдное малодушие».
Река Олекма
Владимир Сунгоркин
Стивен Кинг. Туман
Продолжение. Начало в № 4, 5
В конце концов, темы разговоров стали менее пугающими и обескураживающими. Кто-то упомянул витринные стекла, наиболее уязвимое место супермаркета. Майк Хатлен спросил, как еще можно проникнуть в магазин, и Олли с Брауном тут же перечислили: две загрузочные двери, кроме той, что открывал Норм, главный вход. И окно с толстым армированным стеклом в кабинете менеджера.
Разговор этот произвел странный эффект. Опасность стала казаться более реальной, но в то же время все почувствовали себя значительно лучше. Это стало заметно даже по Билли. Он спросил меня, можно ли ему сходить взять плитку шоколада, и я разрешил при условии, что он не будет подходить к окнам.
Когда Билли отошел подальше, мужчина, стоявший рядом с Майком Хатленом, сказал:
— Что будем делать с окнами? Старую леди, может быть, действительно бешеный клоп укусил, но она права насчет того, что ночью кто-то может вломиться.