Журнал «Вокруг Света» №07 за 1982 год
Шрифт:
Наконец я вышел на край просторной впадины на склоне — своего рода естественной арены, фоном которой служили красивые заснеженные колоссы во главе с Пинь д"Аролла. Положив на землю сумки со снедью, сидели за вязанием, толковали о своих делах женщины. Рядом играли дети. В сторонке, гремя колокольчиками, мирно паслись телочки, и мир этот лишь изредка нарушали короткие притворные стычки между ними.
А мужчины «сводили» коров, пригнанных от майенов. Важным этим делом руководил дядя Вальтера. Огрызком карандаша он вычеркивал из зеленой тетради имена буренок и пеструх, которые уже закончили бои. Взмокшие от беготни
Сводить старались равных по силе животных. Бои были скоротечными, нехватку, как правило, проигрывала та из коров, которая была легче весом. Отыскивая точку опоры, она цеплялась всеми четырьмя копытами за камни и кочки. Стоило ей чуть податься назад, как этим спешила воспользоваться соперница. Бедняге ничего не оставалось, как пуститься в бегство.
Все шло раз и навсегда заведенным порядком.
Альпаж Тсате
Королевой, как и следовало ожидать, стала Мирей. Когда она завершила свой победный бой, женщины уже положили в сумки вязание, зашнуровали ботинки на ногах детей, вытерли им носы. Стадо двинулось вверх по тропе — туда, где его ждали летние хлева.
Возглавляла шествие Мирей. Голова и спина у нее были украшены гирляндами цветов.
— Такая у нас традиция,— объяснял Вальтер, когда я догнал его.— На альпаж стадо ведет королева.
— Сколько же будет под твоим доглядом коров?
— Семьдесят шесть. Да еще сотни две овец, коз и поросят...
Наконец часам к пяти стадо поднялось на альпаж Тсате. На высоте 2400 метров, у подножия замшелой скалы, я увидел сложенное из камней жилище пастухов, хлева, просторные загоны, колоды с водой. Волнами стлалась под ударами ветра изумрудно-зеленая трава. Хлева были заранее вычищены и выметены. Вдоль хижины высилась аккуратная поленница из светло-коричневой ароллы — дрова доставили сюда весной на тракторе.
— Загляни,— предложил Вальтер, открывая передо мной дверь хижины.— Нам здесь жить все лето.
Я вошел и осмотрелся. В тесном помещении с низким потолком крепко пахло сыром, овечьей шерстью. По углам стояли застеленные одеялами кровати с подушками. Пастухи уже покидали на них свои рюкзаки. На столе под окном груда тарелок и кружек, ножи и вилки, дощечки для резки сыра и хлеба. У самой двери лопаты, косы с короткими кривыми держаками, жестяные подойники. Тут же одноногие табуреты с двумя ремнями по краям сиденья. Готовясь доить коров, пастух застегивает ремень под пахом: и табурет всегда с ним, и руки свободны.
К семи утра скот выгоняют на участок пастбища, обнесенный проволокой с пропущенным по ней слабым током от аккумулятора. К полудню стадо возвращается к хлевам на водопой. Самое время перекусить, и пастухи садятся за стол. На нем всегда вволю молока, творога и сыра. Затем буренок снова выгоняют на пастбища. В конце дня вторая дойка. Работы подходят к концу лишь к девяти часам вечера. И так все лето!
— На соседних альпажах кое-где проложили вниз молокопроводы из пластиковых труб,— заметил Вальтер.— Это облегчает работу. Но молоко-то теряет вкус...
В пристрое к хижине сиял медным нутром шодье — громадный котел, висевший на подвижном кронштейне. Стояла в углу веселка
Раньше по всей Швейцарии молоко створаживали с помощью сычужины — вещества, добываемого из желудка двухнедельного теленка, но сейчас используют фабричную закваску. При нагреве молока важно, чтобы оно не подгорело,— и шодье часто отодвигают в сторону от костра, разводимого под его днищем. Сыровар завертывает створоженную массу в полотняные тряпки и укладывает в формы под слабый пресс. Сыворотка понемногу стекает, ее скармливают поросятам, и на полках один за другим появляются круги сыра весом 6—7 килограммов. Их тщательно натирают солью.
По словам Вальтера, из 100 литров молока получается около 11 килограммов сыра. И важно не допустить, чтобы в сыроварне и особенно в кладовой, где дозревают сыры, завелись мыши. На соседнем альпаже года два назад случилось такое, и труды всего лета пошли насмарку...
Солнце уже нависало над темными зубцами гор, и хозяева коров собрались домой. На поднебесном пастбище воцарялись тишина и покой.
Но не было мира между коровами! То там, то здесь вспыхивали короткие стычки — на этот раз среди каменных россыпей, на выбитых копытами дорожках вдоль опасных склонов.
— Честолюбия у них хоть отбавляй! — качал головой Вальтер.— Каждая еще не раз и не два попытается захватить власть. Так они и будут...
Не договорив, он со всех ног припустил к обрыву, где дело приняло нешуточный оборот: корова с белым пятном на голове, опрокинув соперницу, заставила ее проехаться на спине метров пятнадцать вниз по склону. В другом конце сводила счеты еще одна пара — рог одной попал в лямку на шее другой, и обе отчаянно пытались высвободиться, приходя в неистовство от грохота колокольчиков. На шум спешила Мирей, чтобы показать, кто тут самый главный. При виде рассерженной королевы нарушительницы порядка пустились наутек.
Вернулся Вальтер.
— Чертова скотина! — в сердцах крикнул он.— Долго ли до беды? Обрывы-то круты.
— Так и не установлена иерархия?
— Почему же, установлена! Стадо признало королевой Мирей. Но бои все равно не прекратятся до самого ухода с альпажа. Такая уж это бодливая порода...
Последний день
В самом начале октября я вновь собрался в Валь д"Эран. В долине пожелтели леса и луга, и она казалась откованной из меди и золота. Ниже сдвинулись снега на вершинах. До альпажа Тсате я поднимался не один — туда же спешили хозяева коров, три месяца гулявших на высокогорном пастбище.
Внизу, в долине, было еще тепло, а здесь, на высоте, явственно ощущалось дыхание зимы. На камнях, на траве виднелась изморозь, кое-где шапками лежал снег. Последний крутой поворот у замшелой скалы, и я увидел припорошенный снегом альпаж, знакомую хижину, буренок и подросших телят.
Пастухи грудились у дверей горного жилища. Из рук в руки переходила бутылка с «Фанданом». Вальтер держал перед огнем горбушку сыра. Снимая ножом расплавленную желтоватую и липкую
массу, он ловко шлепал ее на подставленные тарелки с вареной картошкой. По вкусу добавлялась горчица. Это был раклет — традиционное блюдо жителей Вале.