Журнал «Вокруг Света» №08 за 1986 год
Шрифт:
Вскоре Такаси потерял след. Видно, за то время, пока человек бесцельно блуждал в развалинах, грязь обсохла.
И вдруг Такаси увидел впереди рыжее пятно.
Он замер. Пятно было неподвижно. Такаси сосчитал до десяти. Оружия он с собой не взял, а пятно по цвету было похоже на тигра.
Такаси снял с плеча фотокамеру и сжал ее в кулаке.
Он оказался прав. На площадке, ограниченной грудами битого кирпича, лежал тигр, дохлый тигр — неприятного вида зверь размером побольше волка с длинными
Тигр лежал в луже запекшейся крови, и над ним жужжали мухи. Рядом валялся нож.
Такаси огляделся.
У огрызка каменной стены скорчился маленький, исхудавший человек с иссиня-белым исцарапанным и грязным лицом, увенчанным копной жестких, темных с проседью волос, в разодранной серой куртке и бурых, заляпанных высохшей глиной штанах.
Такаси подошел, нагнулся, отвел с лица незнакомца спутанные волосы. Человек дышал.
Продолжение следует
Р. Долгов. Альтернатива
Чрезвычайное совещание в кабинете директора автоматизированного производственного комплекса закончилось. Вокруг овального стола сидели сам директор, главный программист и машинный психолог. Лица их был» мрачны. Через несколько минут им предстояло войти в помещение головного компьютера и сообщить ему, что диспетчер — Мария Петровна — с завтрашнего дня уходит на пенсию. «А вдруг Федя взбунтуется и, страшно подумать, в знак протеста что-нибудь сотворит?» Эта мысль мучила всех и каждого.
Перед дверью в диспетчерскую они выдавили из себя радостные улыбки и нерешительно переступили порог. Но самое страшное оказалось позади... Мария Петровна уже сообщила Федору новость и теперь, сидя перед пультом, горько плакала. Федя оказался на высоте. Он утешал своего многолетнего бессменного диспетчера самыми ласковыми словами, одновременно рисуя на экране дисплея всевозможные цветы самых немыслимых форм, которые сам же выдумывал.
Увидев вошедших, Мария Петровна выбежала из комнаты.
— Так-то вот, Федор...— начал внушительно директор.— Сам понимаешь... Завтра к тебе придет человек, который, надеюсь, станет твоим другом.
Федор молчал.
— Понимаешь, Федя,— мягко вступил машинный психолог,— Мария Петровна — женщина, а на смену ей придет мужчина. Так что нам придется несколько видоизменить тебя.
— Не понял. Прошу объяснить,— сухо заметил Федор.
Психолог потер вспотевшие ладони:
— Видишь ли, Федор, максимальная психологическая совместимость возможна лишь при условии... как бы тебе сказать... разнополости партнеров. Следовательно, раз диспетчером будет мужчина, то тебе... придется стать женщиной.
— Я не хочу быть женщиной.
— Федор!— Директор схватился за галстук.— Федор! Послушай, Федор...
Компьютер не отвечал. Телеглаз замерцал яростным синим огнем.
— Сколько у нас времени до остановки главного конвейера? — прошипел директор, не сводя глаз с посеревшего лица машинного психолога.
— Примерно девять минут.
— Если через девять минут эта... ситуация не будет устранена, я... я... не знаю, что сделаю! — Директор с силой хлопнул дверью.
Машинный психолог уныло уселся в кресло диспетчера и задумался. На дисплее угасал немыслимый Федин цветок.
Неожиданно психолог пулей сорвался с места и кинулся в приемную директора. Там он выхватил из вазы букет чайных роз. Влетев обратно, он положил цветы на пульт управления.
Телеглаз Федора уставился на букет, потом послышался легкий свист — заработал анализатор запахов.
— Да-а... Прекрасно,— тихо вымолвил Федор.— А что, это принято дарить живые цветы женщинам?
— А как же! — Машинный психолог вздохнул.
— Я... согласен.
Как только в приемник «Программа личности» была вставлена новая плата, раздался шорох, словно кто-то переводил дыхание, и капризный женский голос произнес:
— Что ты сидишь? Поставь цветы в воду...
На координационном совете было решено срочно заложить во дворе комплекса оранжерею.
Сергей Туаев г. Минск
Перевоплощение
— Ну что, готов? — спросил Овидий Бериллович.
— Готов,— обреченно вздохнул Петя.
— Сосредоточился?
— Сосредоточился...
— Трансформируйся!
Петя напрягся, слегка оплыл по краям и стал медленно видоизменяться.
— С чем тебя и поздравляю! Посмотри-ка на свои ноги. Нет, ты посмотри, посмотри! Что ты там видишь? Ах ничего такого? Тогда я тебе скажу, что там такое — это туфли на трифрениловой подошве — ваша последняя дурацкая мода. Что же, по-твоему, тогда их тоже носили? Сначала! Немедленно все сначала!
Петя принял первоначальный облик, собрался и начал видоизменяться снова.
— Готово? — спросил Овидий Бериллович.
— Готово...
— Ну, молодец! Ну, талант! Ну, гений! Так ты и собираешься застегиваться рубиниловыми пуговицами?
Петя снова стал прежним, с той только разницей, что теперь он был красным, как его большие застежки.
— Ну ладно,— сказал, подумав, Овидий Бериллович.— Попробуем через полное разложение. Растворяйся!
Петя сжал зубы и стал медленно таять. Вскоре от него осталось лишь слабое сияние, сквозь которое отчетливо просматривалось сердце и все такое прочее.