Журнал «Вокруг Света» №08 за 1995 год
Шрифт:
— Да, и приближается. Судно на плаву, все в порядке... Возможно, это подводная лодка, на которой по шумам в гидрофоне поняли, что рядом большой корабль, и теперь хотят уточнить наш курс, скорость, а если удастся, спровоцировать дать им визирную линию для запуска торпеды.
— Не очень-то убедительно звучит.
— Полностью убежденным я не могу быть, сэр. Я просто не вижу причин для беспокойства. В такую ночь любую подводную лодку столь сильно болтает, что она не попадет и в «Куин Мери» с сотни футов.
— Согласен. Вероятно,
— Есть, сэр.
Николсон вошел в рулевую рубку, а Файндхорн снова поднес к глазам бинокль и раздраженно буркнул, когда кто-то зацепил его за локоть, но, развернувшись вполоборота, понял, кто перед ним стоит, еще до того, как человек заговорил. Даже на открытом воздухе пары виски, казалось, заполонили все вокруг.
— Что, черт побери, происходит, капитан? — гневно и сварливо спросил Фарнхольм. — Из-за чего суматоха? Этот ваш проклятый клаксон чуть не раздробил мне перепонки.
— Мне очень жаль, что доставили вам неудобства, генерал. — Тон Файндхорна был вежливым и бесстрастным. — Это был сигнал тревоги. Мы заметили подозрительные огни, и, вполне возможно, нас ждут неприятности. — Его голос слегка изменился. — Боюсь, я должен попросить вас покинуть мостик. Никому не дозволено находиться здесь без специального на то разрешения. Сожалею.
— Что? — Фарнхольм произнес это таким тоном, словно услышал нечто непостижимое. — Но на меня-то это правило не распространяется?
— Мне очень жаль, но распространяется. Вам придется спуститься вниз, генерал.
Фарнхольм, как ни странно, не протестовал. Не сказав ни слова, он резко развернулся на каблуках и растворился во мраке. Файндхорн был почти уверен, что он не пошел вниз, а остановился в темноте за рулевой рубкой. Не то чтобы капитана это сильно беспокоило, — он просто не желал, чтобы кто-нибудь стоял у него над душой, когда ему нужно быстро соображать и принимать адекватные решения.
Когда Файндхорн поднял бинокль, сигнал снова прорезал мрак, на этот раз с более близкого расстояния, но значительно ослабевший: в фонаре явно садились батареи. Это был очевидный сигнал SOS. Три коротких вспышки, три длинных, три коротких, три длинных — универсальный морской сигнал бедствия.
— Вы посылали за мной, сэр?
Файндхорн опустил бинокль и оглянулся.
— Ах, это вы, Вэнньер. Уж извините, что вытащил вас под этот чертов потоп, но мне нужна быстрая рука на лампе Алдиса. Видите этот сигнал?
— Да, сэр. Кто-то попал в беду, насколько я понимаю?
— Надеюсь, что так, — мрачно проговорил Файндхорн.
— Принесите лампу и спросите,
— Да, сэр. Все в полной боевой готовности, сэр. Пулеметы и орудия наведены. А боцману я приказал наскоро установить пару дополнительных прожекторов по правому борту. Двое комендоров перекидывают через борт штормтрап.
— Благодарю вас, мистер Николсон. Что думаете о погоде?
— Очень уж влажно, — угрюмо сказал Николсон. Он вслушался в треск пускового механизма лампы Алдиса и проследил за ее лучом, пронзившим стену дождя. — Очень скоро поднимется настоящий шторм. Где он собирается и — Он замолчал и посмотрел на крошечный, величиной с булавочную головку, желтоватый огонек, пробивавшийся сквозь потоки дождя. — Кажется, там передают, что тонут. Что еще говорят, Вэнньер?
— «Ван Эффен, тонем». Это все, сэр. Я, во всяком случае, уловил только это. Плохая морзянка.
— О, Господи, ну и ночка у нас выдалась. — Файндхорн снова покачал головой. — Еще одна «Керри Дэнсер». «Ван Эффен». Кто-нибудь слышал о судне с таким названием?
Вы, мистер Николсон?
— Никогда. — Николсон повернулся и прокричал сквозь дверь:
— Есть там кто-нибудь?
— Сэр? — Ответивший из темноты человек находился всего в футе от старшего помощника.
— Немедленно возьмите судовой регистр и поищите судно под названием «Ван Эффен». Два слова, оба голландские. Как можно быстрее.
— Ван Эффен? Я не ослышался? Кто-то сказал «Ван Эффен»? — Высокая тень Фарнхольма отделилась от мрака задней стены рулевой рубки.
— Совершенно верно. Вы знаете судно с таким названием?
— Это не судно, старина, — это имя моего друга Ван Эффена, голландца. Он был на борту «Керри Дэнсер», сев вместе со мной в Банджармасине. Когда начался пожар, он, видимо, воспользовался шлюпкой, единственной, насколько я помню. — Фарнхольм прошел сквозь дверь на крыло мостика, взволнованно вглядываясь в море и не обращая внимание на молотивший по спине дождь. — Подберите его, старина, подберите!
— Откуда нам знать, что это не ловушка? — Спокойный, взвешенный тон капитана казался холодным душем после горячности Фарнхольма. — Может быть, это тот человек, Ван Эффен, может быть, и нет. Если даже это он, мы не знаем, следует ли ему доверять.
— Вы будете слушать? — Почти прокричав эти слова, Фарнхольм перешел на более спокойный тон: — Как вы думаете, почему я стою здесь, цел и невредим? Почему живы санитарки и раненые солдаты, обнаруженные вами на «Керри Дэнсер» всего час назад? Почему живы все, кого вы подобрали, считая мисс Плендерлейт и священника? По одной простой причине: когда капитан «Керри Дэнсер» попытался улизнуть из сингапурской гавани, один человек приставил ему к спине револьвер и заставил вернуться в Сингапур. Этим человеком был Ван Эффен, и сейчас он в той шлюпке. Мы все обязаны жизнями Ван Эффену, капитан Файндхорн.