Журнал «Вокруг Света» №10 за 1988 год
Шрифт:
На мгновение промелькнуло в памяти, как на кегельбане от тяжелого шара-ядра разлетаются легкие фигурки, и сам я показался себе таким же обреченным: секач будто специально был нацелен в меня рукою опытного игрока и теперь летел точно, неотвратимо... Правда, у меня было ружье и я имел право защищаться (уж не об охоте речь!), однако медлил, какая-то сила удерживала, не позволяла поддаться инстинкту. Можно, конечно, хладнокровно оценив ситуацию, назвать эту силу опытом, стремлением не нарушить правила охоты: запрещено стрелять в ту сторону, где есть люди, надо пропустить зверя и бить вдогон. Но это потом легко рассуждать, а сейчас пропускать-то его, окаянного, надо «через себя». Это потом хорошо говорить,
Был еще и страх перед «Высочайшим судом», о строгости и неотвратимости которого мне все уши прожужжал товарищ и «старожил» ГДР стрелок-спортсмен Андрей Коваленко. Через него-то я и попал на «королевскую» охоту в район Ребель. Такая охота в районе проводится один раз в год. К этому времени поголовье кабанов достигает угрожающих размеров, и становится нужным отстрел. Охота представляет собой образец организации, соблюдения ритуалов, высшую школу охотничьего искусства. Именно в таком смысле она и называется королевской. Это не столько сама охота, сколько праздник охоты.
В тот день участников было более ста двадцати, причем восемьдесят — действительные члены общества, они с оружием, а остальные — кандидаты в охотники. Они выполняют все вспомогательные работы: ходят в загон, вывозят из лесу и складывают в установленное место добычу, словом, обслуживают охоту, но при этом они учатся, познают ее многочисленные законы и таинства, начиная от безопасности в обращении с оружием, изучения повадок зверей и кончая умением вести себя в присутствии старших по стажу. К слову сказать, традиция предопределяет меру уважения и авторитета на охоте только в соответствии с заслугами перед охотобществом, а не по занимаемому месту в обществе вообще. Мне доводилось видеть, например, как один партийный работник, будучи кандидатом в охотники, ходил в загон, выполнял обязанности официанта за ужином и вообще делал всю черновую работу вместе с другими кандидатами в охотники. Срок пребывания в этой роли не определен, он зависит от наличия мест, поскольку число охотников ограниченно, и от степени зрелости кандидата.
...Зверь стремительно приближался. Комья земли и пучки травы летели из-под его копыт. Уже были видны и вздыбившаяся на загривке щетина, и красноватые, полные страха и свирепой решимости маленькие глазки, и острые желтовато-белые клыки вразлет — мощное и грозное оружие вепря, о котором в охотничьей среде всегда полно рассказов, былей и небылиц одна страшнее другой. Однажды и мне довелось видеть это оружие в действии, когда на моих глазах кабан сильно поранил егеря. Наверное, от скачков могучего зверя подрагивала земля, поскольку сейчас, спустя время, только этим я могу объяснить появление легкой дрожи в коленях. Тогда же, хорошо помню, испытывал страх лишь перед двумя обстоятельствами. Боялся, что зверь отвернет в сторону и выйдет на соседний номер или — того хуже — повернет обратно, на загонщиков. И еще — представитель «Высочайшего суда» стоял в нескольких десятках метров слева от меня и, как мне казалось, с хладнокровием сфинкса смотрел на все происходящее, имея в сознании лишь одну идею — усмотреть в моих действиях ошибку, неверный шаг, несоблюдение закона. Только эти два соображения мешали мне поднять ружье, взять зверя на мушку. Ставшие вдруг несколько ватными руки, конечно, тут ни при чем. А секач был уже совсем рядом. «Идет, вражина, прямо вутыч, как говорят в Сибири. И будто назло: ни деревца на пути, ни кустика. Чем же все это кончится? А начиналось так хорошо...»
Десять горнистов специальным гимном открыли праздник. Инструктаж был короткий. Предполагается, что участники такой охоты должны знать все правила ее проведения. Руководитель районного охотобщества Карл-Хайнц Меллер лишь указал на недостатки, обнаруженные при проверке документов и оружия, проинформировал о наиболее примечательных событиях, происшедших в коллективе за год, назвал самых удачливых — обладателей трофеев, отмеченных медалями, потом разделил всех участников на группы, назначил старших, пожелал всем ярких впечатлений. Не добычи, не удачи, а впечатлений!
Впервые узнав о том, что в охоте будет участвовать сто двадцать человек, я сначала не поверил, а потом невольно подумал о суете и неразберихе, которая, как мне казалось по прежнему опыту, непременно должна возникнуть, когда этакая масса людей разбредется по лесу. Однако ничего подобного не произошло. Ни руководитель
Надо сказать несколько слов о старшем горнисте. Его все зовут Пауль, хотя его настоящее имя Герд Августин. Он второй призер соревнований среди всех горнистов республики. Пауль по собственной инициативе открыл школу юных горнистов и регулярно по вторникам и четвергам проводит в ней занятия. Быть сигнальщиком на охоте — дело вовсе не такое простое, как может показаться непосвященному. Система сигналов довольно сложная, одних гимнов нужно знать немало. Так, кроме открытия и закрытия охоты, начала и окончания загонов, приглашений к завтраку, обеду и ужину, чествования удачливого стрелка и многих других, существуют гимны на смерть кабана, оленя, лисицы, зайца, фазана...
...Зверь в одно мгновение метнулся в сторону, замелькал между деревьями, которых вдруг стало очень много. Но стрелять нельзя было не только поэтому, ведь там, за деревьями, еще виднелись загонщики, а правее, в той стороне, куда уходил вепрь, стоял Пауль. Нужно было выждать, когда зверь пересечет линию стрелков, и только тогда нажимать на спусковой крючок. Удерживая кабана на мушке, я на чем свет стоит ругал себя за то, что нервничаю и могу упустить верную добычу и тем самым опозориться перед немецкими товарищами, обречь себя на долгие и мучительные переживания по этому поводу, ведь первое участие в такой охоте останется в памяти на всю жизнь. Надо быть охотником, чтобы понять это состояние. А кабан, хотя я и держал его на мушке, все удалялся, не пересекая линию стрелков, и тень «Высочайшего суда» сгущалась в моем воображении...
Вечером в установленное место была свезена вся добыча. На поляне уже горел костер, было много женщин и детей — пришли и приехали семьи, родственники, друзья охотников, просто желающие принять участие в празднике.
Такой вид отдыха и взрослым-то доставляет большое удовольствие, а дети прямо-таки цветут от восторга и счастья. Но для тех и других это не просто проведение досуга, закалка на свежем воздухе, но и урок нравственного воспитания. Многочисленные традиции и ритуалы помогают познавать природу родного края, учат бережному отношению к ее богатствам. К слову сказать, разведению и охране животных охотобщество уделяет гораздо больше внимания, чем самой охоте. Определены участки леса, где установлены кормушки и запрещена всякая стрельба. Члены общества заготавливают на зиму сено, собирают желуди, орехи, на лесных полянах засевают кормовые площадки. Лет пятнадцать назад в районе совсем не было ланей. Охотобщество закупило несколько десятков особей, какое-то время они содержались в специальных загородках в лесу, потом были выпущены на волю. Сейчас лани стали промысловым видом диких животных.
Перед общим строем участников охоты и перед гостями товарищ Меллер поблагодарил всех за строгое соблюдение мер безопасности, за организованность и порядок. Под торжественные звуки горнов тем, кому сопутствовала удача, на шапку прикрепили еловые веточки. Наиболее торжественный момент — коронация самого удачливого. Им оказался слесарь Эберхарт Манке. И хотя корона сделана не из золота, а из веточек ели, почести лучшему охотнику были оказаны поистине королевские. Долго перечислялись его заслуги и достоинства, были отмечены не только меткость и выдержка, но и знание охотничьих правил и законов. Король охоты наделен большими полномочиями: весь вечер ему обязаны оказывать всевозможные знаки уважения, в присутствии Короля никому нельзя сидеть без его разрешения, любая его просьба должна выполняться беспрекословно, ему принадлежат права амнистии или усиления наказания на «Высочайшем суде» и многие другие «королевские» привилегии. И конечно же, все это подчинено одному важному правилу — осуществляется на веселой волне, с шуткой, с выдумкой.